Комендант-оружейник поднял руки. Амфитеатр замер. Комендант-оружейник резко опустил руки — толпа взревела, как одно гигантское животное, и Кейл увидел, что человек, который вот-вот должен был зарубить его, медленно, целенаправленно двинулся к нему, дрожавшему, обуянному паникой мальчишке.

Где-то глубоко внутри жалобный голосок подначивал, моля о спасении: «ИдрисПукке, спаси меня, Андреас Випон, спаси меня, Генри и Кляйст, спасите меня, Арбелла Лебединая Шея, спаси меня». Но никто не мог ему сейчас помочь, кроме человека, которого он ненавидел больше всех на свете. Именно Искупитель Боско защитил его от опаснейшего удара, именно благодаря ему кровь Кейла не обагрила песок — сказались годы воспитания на жестокости, на повседневном страхе и ужасе, воспоминание о них помогло ему воспрянуть. Воды страха, затопившие его по самую грудь, начали замерзать. Пока Соломон Соломон быстро двигался по кругу, холод распространился вниз и, пройдя сквозь сердце и живот, дошел до ног и рук. За несколько секунд, словно чудесное лекарство, снимающее чудовищную боль, старое, хорошо знакомое, спасающее жизнь чувство онемения, безразличия к страху и смерти вернулось к Кейлу. Он снова стал самим собой.

Соломон Соломон, которого поначалу сбила с толку неподвижность Кейла, теперь ринулся в атаку: меч занесен, взгляд сосредоточен, внимание сконцентрировано — опытный посланник жестокой смерти, он двигался на расстоянии вытянутого меча, потом на мгновенье замер. Они пристально смотрели друг другу в глаза.

Перед мысленным взором Кейла мелькали отрывочные картинки: пожилая женщина в толпе, улыбающаяся ему, как добрая бабушка, и одновременно проводящая большим пальцем по горлу слева направо; окоченевшая дохлая кошка на земле, похожая на грубо сработанную игрушку; молодая танцовщица на краю арены, ее рот широко открыт в смятении и ужасе. И противник, шаркающий по песку; шорох под его ногами раздавался в ушах громче, чем шум толпы, который в тот момент казался бесконечно далеким.

И тут Соломон Соломон, собрав всю свою силу, рубанул мечом.

Кейл пронырнул у него под рукой и, пока Соломон Соломон пытался рассечь его пополам, сам сделал резкое движение мечом сверху вниз. Они быстро поменялись местами. Зрители на трибунах разочарованно засвистели. Ни один из поединщиков, казалось, не был задет. Однако Кейл вдруг почувствовал, как что-то капает, а потом и струится с его руки, и увидел свой отсеченный левый мизинец лежащий на песке, маленький и смешной.

Он сделал шаг назад, теперь ужасная, невыносимая боль пронзила его. Соломон Соломон стоял и всем своим существом впитывал кровь и боль противника, дело еще не было завершено, но был сделан серьезный шаг к убийственному финалу. Когда кровь на песке стала видна зрителям, на трибунах поднялся медленно нараставший рев. Со скамей, занятых простолюдинами, послышались свист и отдельные выкрики ободрения в адрес неудачника; из лож Матерацци — приветственные возгласы; с трибун Монда — насмешки. Постепенно шум стих. Соломон Соломон, понимая, что теперь он хозяин положения, ждал, когда потеря крови, боль и страх смерти сделают за него его дело.

— Стой смирно, — сказал он, — и, возможно, тогда ты умрешь быстро. Хотя ничего не обещаю.

Кейл посмотрел на него так, словно эти слова его озадачили. Потом сделал круговое движение мечом, как будто взвешивал его, и выполнил ленивый медленный выпад, целясь в голову противника. Инстинкт, выработанный годами практики, заставил Соломона Соломона броситься в контратаку на слабого противника, мощные ноги с тяжелым топотом по-спринтерски понесли было его на Кейла, но уже на втором шаге он начал заваливаться, будто сраженный снарядом, выпущенным из арбалета Генри, и рухнул грудью и лицом в песок.

Толпа издала изумленный вздох, словно бы вырвавшийся из одной могучей груди.

Удар Кейла сверху вниз, нанесенный во время первой атаки, вовсе не прошел мимо цели. Если первый удар Соломона Соломона отсек Кейлу мизинец, то Кейл разрубил Соломону Соломону ахиллово сухожилие. Именно поэтому, несмотря на боль в руке, он был так удивлен тем, что Соломон Соломон казался целехоньким. И именно поэтому он так небрежно взмахнул мечом, готовясь ко второму удару, — он просто хотел заставить противника двигаться.

Несмотря на страх и изумление, Соломон Соломон мгновенно собрался, встал на колено здоровой ноги и начал размахивать перед собой мечом, отгоняя Кейла.

— Ах ты, грязный мешок с дерьмом! — прошипел он тихо и сразу вслед за этим издал громкий крик ярости и отчаяния.

Кейл отступил, чтобы оставаться вне пределов его досягаемости, и ждал. Еще один вопль гнева и унижения. Кейл просто наблюдал, как Соломон Соломон постепенно осознает свое поражение.

— Ладно, — со злостью и горечью произнес Соломон Соломон, — ты победил. Я сдаюсь.

Кейл посмотрел на Коменданта-оружейника:

— Мне сказали, что мы должны драться, пока один из нас не умрет.

— Всегда разрешается проявить милосердие.

— Например, сейчас? Что-то я не припоминаю, чтобы кто-нибудь выдвигал такое условие.

— Поверженный противник имеет право попросить пощады. Просьба не обязательно должна быть удовлетворена, и никто не осудит победителя, если он откажет в ней. Но, повторяю, всегда можно проявить милосердие. — Комендант-оружейник взглянул на коленопреклоненного поединщика: — Если хочешь быть помилованным, Соломон Соломон, ты должен попросить пощады.

Соломон Соломон затряс головой, словно внутри него происходила борьба, как оно в сущности и было. Кейл же, поначалу сбитый с толку, ощутил огромное и продолжавшее расти негодование.

— Прошу тебя о…

— Заткнись! — гаркнул Кейл, переводя взгляд со своего поверженного врага на Коменданта-оружейника и обратно. — Все вы лицемеры! Вы думаете, что можете менять правила, как вам это выгодно. Все эти ваши разговоры о благородстве, стоящие не больше, чем куча верблюжьего говна, значат только то, что вы присвоили себе власть делать все так, как нужно вам. Все вы просто кучка сволочных лжецов.

— Он должен выкупить у тебя свою жизнь за десять тысяч долларов.

Кейл внезапно сделал выпад, и Соломон Соломон с криком повалился на землю, в плече у него зияла глубокая рана.

— Скажи мне, — продолжал Кейл, обращаясь к нему, — ты стоишь больше или меньше? Ты избивал меня безо всякой причины и без пощады, но посмотри на себя теперь. Это же ребячество. Сколько десятков людей ты угробил, не дав им ни малейшего шанса? А теперь, когда настал твой черед, ты вымаливаешь для себя исключения? — Кейл задохнулся от отвращения. — А почему, собственно? Это твоя судьба; когда-нибудь и меня настигнет моя. На что тебе жаловаться, старик?

Произнеся все это, Кейл встал над Соломоном Соломоном, потянув за волосы, запрокинул ему голову и одним ударом перерубил шею до затылка, после чего отпустил обмякшее тело, и оно свалилось на землю лицом вверх; невидящие глаза были открыты, из носа, пульсируя, продолжала изливаться кровь. Но вскоре кровотечение прекратилось, с Соломоном Соломоном было покончено навсегда.