– Я все время об этом думаю, Пудинг. Честное слово. Дело в том, – произнес он, глядя на нее со смущением, – что из твоей истории можно сделать два разных вывода. Во-первых, что мистер Хадли был убит тем же человеком, который расправился с упомянутой в книжке девушкой пятьдесят лет назад, хотя это должно означать, что теперь убийце уже за семьдесят. Никак не меньше.

Пудинг уставилась на него. Она об этом не подумала.

– Многие семидесятилетние мужчины все еще в форме и достаточно сильны, чтобы… совершить преступление, – вставила она.

– Многие? Думаю, ты преувеличиваешь, Пуд. – Он успокаивающе поднял руку, когда она набрала в легкие воздух, готовясь к спору. – Но это возможно, я согласен. Второй вероятный вывод таков: некто, знавший о старом убийстве, специально совершил новое так, чтобы казалось, будто и то и другое – дело рук одного человека.

– Но… зачем кому-то это делать?

– Кто знает? Нам неизвестно, зачем вообще кому-то понадобилось убивать мистера Хадли и ту, другую девушку. Я знаю, суперинтенданта Блэкмана беспокоит, что мы до сих пор не нашли веской причины. Мотива. – Он отхлебнул пива. – Я не должен говорить тебе ничего из этого, правда, Пудинг.

– Ты хочешь сказать, он все еще не уверен, что это был Донни? – живо откликнулась Пудинг.

Пит покачал головой:

– Нет-нет, ты не так поняла. Он убежден, что это Донни. Все улики указывают на него. Но Блэкман предпочел бы знать, почему тот это совершил. И дело в том… – Пит замолчал и некоторое время смотрел на Пудинг. Его глаза расширились, а на лице проступило выражение жалости, которое заставило девушку внутренне съежиться. – Видишь ли, если мы пойдем и расскажем ему о твоей книге и о том, как она лежала у тебя дома какое-то время… он скажет, что твой Донни, скорее всего, нашел ее, прочитал о первом убийстве и решил его повторить. Суперинтендант также может предположить, будто… именно из-за прочитанного у него возникла мысль убить мистера Хадли.

Пудинг уставилась в пространство перед собой, когда значение сказанного дошло до нее. Она чувствовала себя Кассандрой, обреченной на недоверие, и ощущала ужасную тяжесть из-за неспособности помочь брату. Все представлялось ей безнадежным, и казалось, что, кроме отчаяния, ей ничего другого уже не остается. Пудинг допила пиво до дна – и по телу разлилось еще больше тепла.

– Это словно дурной сон, – тихо сказала она. – Книга всегда лежала в моей комнате, на тумбочке. Мама не любит, когда я читаю страшилки, поэтому я никогда не оставляла ее в других комнатах. А в мою Донни никогда не заходил, – проговорила Пудинг, обращаясь к Питу, чье лицо оставалось печальным. – Он не мог ее прочесть.

– Я не сомневаюсь, что это так, Пудинг. Я все понимаю и верю тебе. Проблема в том, что это нельзя доказать, ведь так?

– Ты знаешь Донни с самого рождения, Пит. Ты веришь, что он убил Алистера?

– То, во что я верю, никому не интересно, – смущенно ответил он.

– Это интересно мне, – возразила Пудинг. – Мне нужно знать, кто на моей стороне.

– Я на твоей стороне, Пудинг, конечно же, на твоей. Но как полицейский я стою на страже закона. И вынужден следовать его букве. Это все, что я могу сделать.

От пива и плохих новостей мысли Пудинг, казалось, совсем перепутались, и она принялась грызть ногти, пытаясь прийти в себя.

– Ты должен сказать Блэкману. Ты это сделаешь? Если нет, я пойду к нему сама.

– Даже если это даст ему тот самый мотив, который он ищет? Не забывай, что он ничего не знает о Донни.

– Даже если и так, это заставит его задуматься… Ты ведь скажешь ему, что убийца в обоих случаях один и тот же?

– Я скажу ему, ладно, – пообещал Пит покорным тоном.

– И… ты будешь расследовать первое убийство?

– Расследовать? Как, черт возьми, Пудинг? Этому делу пятьдесят лет!

– Должны быть записи… о том, кем она была, кого подозревали… Ну, что-то в этом роде. Ведь наверняка остались какие-то документы?

– Ну… полагаю, что да, хотя не очень представляю себе, где их искать. Если я получу разрешение, конечно. Я не могу просто так начать рыться в делах.

– Но ты мог бы предложить это своему начальству, ведь так? Почему бы тебе не проявить инициативу?

– Я предложу, да, – проговорил Пит тихим голосом, ожидая, что будет дальше.

– Хорошо, – сказала Пудинг. – Возьми книгу и покажи Блэкману, но я хочу, чтобы ты вернул ее сразу, как только он с ней ознакомится.

Пудинг резко поднялась со скамьи, и у нее закружилась голова. Пит тоже встал, чтобы она могла на него опереться.

– Держись, Пуд… Похоже, пиво для тебя оказалось крепковатым? – улыбнулся он.

– Не знаю, я попробовала его в первый раз, – проговорила Пудинг, и небо вдруг показалось ей очень далеким, а земля накренилась.

Пит поднял голову, продолжая держать девушку за руку.

– Я забыл, что ты еще так молода, Пудинг, – сказал он. – Притом что ты такая…

Он замолчал, сделал неопределенный жест, указывая на ее фигуру, а потом опустил руку и глаза.

– Притом что я какая?

– Не важно. Пойдем, я лучше отведу тебя домой.

– Я пришла пешком и знаю дорогу обратно, – заявила Пудинг.

– Нет, идти пешком не стоит. Давай-ка завернем на ферму. Там можно взять пони и двуколку.

– Это займет уйму времени. Без них мы дойдем гораздо быстрее.

– Нет, Пудинг Картрайт, если то, что ты говоришь о своем Донни, верно, тогда убийца разгуливает на свободе. Учитывая уже одно это, каким бы я был полицейским, если бы позволил молодой леди идти домой в полном одиночестве?

Дорога к коттеджу Родник, по которой можно было проехать в двуколке, была длинной и крутой. Она поднималась на вершину холма к западу от Форда, а затем опять шла под гору. Пони сопел и задыхался, двуколка раскачивалась, тащась по колеям, усеянным камнями, а Пудинг с огромным трудом боролась с приступами почти неодолимой сонливости. Дважды она, резко очнувшись ото сна, обнаруживала, что ее голова лежит на плече у Пита Демпси. Через рубашку Пудинг ощущала тепло его тела. Девушка пробовала отодвинуться от него подальше, насколько позволяло сиденье, однако, на беду, оно оказалось чересчур узким.

– Все в порядке, Пудинг, можешь прислониться, если хочешь, – произнес Пит голосом, едва слышным из-за скрипа колес и цоканья копыт.

Пудинг покачала головой.

– Значит, ты разберешься с этим и побеседуешь с Блэкманом? Обещаешь? – спросила она, когда он высадил ее рядом с домом.

– Даю слово поговорить с ним и сделать все, что смогу, – сказал Пит. Пудинг сонно кивнула и направилась к двери. – Держу пари, ты сама со всем разберешься, – произнес Пит ей вдогонку знающим тоном.

– Что ты имеешь в виду?