к брату, замахиваясь кинжалом. Это был конец, и я зажмурилась, чтобы ничего больше не видеть.

Раздался глухой стук, и Милдрют повалилась в сторону, потянув меня за собой. Ножа уже не было возле моего горла, и кто-то схватил меня за шиворот, не давая упасть.

Открыв глаза, я увидела, что Ланчетто мечется по берегу, как заяц. Сначала он кинулся к Тристану, но потом передумал и побежал к жемчужине, но потом опять передумал и с проклятьем уронил кинжал, остановившись и опустив руки.

Милдрют лежала на песке без признаков жизни, а король Рихард — живой король Рихард — вздернул меня на ноги. Он был почти невредим — если не считать двух глубоких царапин поперек щеки.

— Вот и конец истории, — проворчал он. — А ты, Лален, здорово мне надоела. Почему-то все хотят тебя убить. Задумайся, не в тебе ли причина.

— Но вы же погибли, ваше величество, — залепетал Ланчетто.

— Нет, как видишь, — король отпустил меня и пошел к нему, на ходу разминая мышцы шеи и плечи. — Как ты там сказал? Выигрывает тот, за кем последний ход? Так вот, последний ход остался за мной.

— Вы обманули меня… вы оба… — Ланчетто злобно посмотрел на Тристана, который все еще не мог подняться, а потом стрельнул глазами в сторону жемчужины.

— Только попробуй, — разгадал его намерения король. — Я твоему брату намял бока, а тебе, слабаку, перекушу хребет в два счета.

Пока они были заняты, выясняя, кто кого обманул, я, зажав ладонью порез на шее, пощупала живчик на запястье Милдрют. Кровь слабо пульсировала, это значило, что телохранительница была жива. К ней у меня совсем не осталось добрых чувств, но все же я не хотела, чтобы появился еще один труп. Хватит двух трупов на площади.

Король сказал, обращаясь к Тристану, который вытянул шею, пытаясь увидеть меня:

— Очухался? Поднимайся и прикончи предателя. Докажи, что я могу тебе верить.

— Ваше величество! — заорал Ланчетто, сообразив, что речь шла о нем. — Я ваш племянник! Я почти сын вам, по крови!

— Позор такой крови, — отрезал король.

— Но он умышлял против вас! — Ланчетто побледнел — куда только девалась великолепная спесь, с которой он только что рассказывал, как обставил всех в хитростях и интригах.

— С ним я уже разобрался, а с тобой — нет! — король клацнул на Ланчетто зубами, и тот бросился бежать вдоль полосы прибоя.

— Убей его, — небрежно сказал король Рихард Тристану, а сам наклонился и поднял камень.

Примерившись, он швырнул его вслед удиравшему Ланчетто и попал прямо между лопаток.

Бросок оказался силен — беглец взмахнул руками и улетел носом в песок, даже не вскрикнув. Он не сразу начал шевелиться, а потом с трудом сел, обернулся и засучил ногами, увидев, что король и Тристан идут в его сторону.

— Ты же не убьешь меня… — услышала я срывающийся голос герцога. — Мы же с тобой братья, у нас одна кровь…

Я побежала за ними, проваливаясь в песке, схватила по дороге жемчужину, обогнала короля и Тристана, и встала между ними и Ланчетто.

— Если убьешь его, — сказала я, сжимая жемчужину в кулаке, — то ты не человек, а животное. Каким бы негодяем он ни был, — я махнула на Ланчетто, который скулил, как побитая собака, вымаливая прощение, — он твой брат. Его надо судить, а не казнить по желанию! Хватит того, что твой король не дал справедливого суда твоей матери и казнил сегодня двоих, хотя по его же собственной Правде полагался штраф за убийство, а не смерть!

— Я и твой король, если забыла, — почти зарычал Рихард. — Отойди и не вмешивайся.

Но я видела, что Тристан колеблется, и не собиралась отступать.

— Я думала, жертва твоей матери не была напрасной, — сказал я твердо. — Что ты из напыщенного сопляка, как этот, — я снова указала на Ланчетто, — стал мужчиной. Но я ошиблась? Мы обе ошиблись — я и госпожа Бьянка? Ты не просто гордый сопляк, ты еще хочешь стать убийцей? Не смог убить того, кто сильнее, решил разделаться со слабым?

— Лален! — взревел король. — Замолчи и отойди!

Но Тристан смотрел на меня, смотрел очень уж долго, и это совсем не понравилось королю.

— Будешь слушать бабу или будешь думать сам? — рыкнул он.

— Буду думать сам, — ответил Тристан.

— Значит, действуй, — велел король.

— Но убивать его не стану.

Ланчетто забормотал благодарности, а король уставился на нас исподлобья, играя желваками. Я испугалась, что сейчас опять начнется битва драконов, но король с видимым усилием обуздал себя, выругался, а потом крикнул людям, толпившимся на расстоянии:

— Эй, вы там! Принесите хотя бы штаны!

Кто-то из гвардейцев поспешно принялся стягивать штаны, и в одних подштанниках помчался к нам, выполняя королевскую волю.

— Еще! — заорал Рихард. — Еще одни штаны! — и добавил со вздохом. — Сборище пустоголовых идиотов.

Суд над бывшим герцогом состоялся в этот же день. Несмотря на всю мою нелюбовь к Ланчетто, я была рада узнать, что его приговорили лишь к изгнанию вместе с женой, и обошлось без казней.

Тристан был назван новым герцогом ди Амато и градоправителем. Против Милдрют выдвигались обвинения в нарушении вассальной клятвы и в покушении на убийство, но Тристан отказался поддерживать первое обвинение, а я — второе, после чего король Рихард обозвал пустоголовыми идиотами уже нас.

Милдрют предложили уйти из города самой и по-хорошему, но она, казалось, не слышала слов судьи и всё ловила взгляд Тристана, который сидел в кресле, по правую руку от короля, облаченный в бархат, с золотой герцогской цепью на груди, и упорно не поднимал глаз, будто снова ослеп.

В конце концов, королю это надоело, и он приказал вытолкать Милдрют вон и отпустить на все четыре стороны. Больше мы никогда ее не видели, и я не желала знать, как в дальнейшем сложилась ее жизнь.

С отъездом изгнанной четы тоже не стали тянуть, и уже вечером караван увез их куда-то на север. Мы все провожали их, но низложенная герцогиня Анна вдруг подошла ко мне, взяв у служанки высокую плетеную корзину с крышкой.

— Это диадема рода ди Амато, которую я надевала на венчание, — сказала Анна громко. — Я получила ее от прежней герцогини, носила, когда была герцогиней, а теперь я хочу передать ее вам, леди Маргарита Лален.

Я отрицательно покачала головой и хмуро ответила:

— Вы ошиблись, леди. Я не герцогиня. Вам следовало оставить диадему в казне герцога.

— Бери, Лален, — заворчал король Рихард, наблюдавший за этим. — А потом пойдем за мной, есть разговор.

Анна почти насильно сунула корзину мне в