Он знал, что она искренне тревожится о нем и сильно привязана к нему как к другу. И если что-нибудь случится с ним, она будет оплакивать его от всего сердца.

И требовать большего было бы глупо.

Он, конечно, был волен желать большего, но, честно-то говоря, он и так получил больше, чем мог надеяться! Так зачем жадничать? Тем более что он в придачу ко всему получил еще и ее страстность.

И еще какую страстность!

Было едва ли не занятно наблюдать, как сильно ее страстность изумила ее саму и продолжала изумлять, ежедневно и ежечасно. Он пользовался ее страстностью в своих интересах; он сознавал это и не стыдился. Он воспользовался ее страстностью и сегодня, когда уговаривал ее пожениться немедленно.

И это сработало.

Слава Богу, это сработало.

У него голова шла кругом, как у зеленого юнца. Когда эта идея - пожениться немедленно - только пришла ему в голову, у него словно электрический разряд пробежал по жилам и он едва сдержал себя. Это был один из тех моментов, когда он знал, что он просто обязан выиграть, и готов был пойти на что угодно, лишь бы завоевать ее.

И теперь, стоя на пороге их брачной опочивальни, он не мог не задуматься, останется ли все по-прежнему или станет по-иному. Покажется ли она ему иной, когда он заключит ее в объятия уже не любовницей, а женой? И когда он посмотрит на ее лицо завтра утром? И когда станет отыскивать ее глазами в многолюдном зале…

Он тряхнул головой. Он превращается в сентиментального дурака.

Майкл толкнул дверь.

– Франческа? - позвал он. Голос его прозвучал тихо и глухо в ночной тишине.

Она стояла у окна, облаченная в ночную рубашку темно-синего цвета. Рубашка была скромного покроя, но тонкая ткань льнула к телу, и на какое-то мгновение у Майкла перехватило дыхание.

И он понял, что отныне всегда будет так.

– Фрэнни? - прошептал он, медленно приближаясь к ней.

Она обернулась, и на лице ее была неуверенность. Не то чтобы нервозность, а милое выражение тревожного ожидания, как если бы и она понимала, что теперь все будет по-другому.

– Ну, вот мы и поженились, - сказал он, не в силах сдержать улыбку.

– Мне до сих пор не верится, - отозвалась она.

– И мне тоже, - признался он и, протянув руку, коснулся ее щеки. - Но это действительно так.

– Я… - начала она, но, тряхнув головой, сказала только: - Впрочем, не важно.

– Что ты собиралась сказать?

– Так, пустяки.

Он взял ее руки в свои и притянул ее к себе.

– Не пустяки. Когда речь идет о тебе и обо мне, то это всегда не пустяки.

Она сглотнула, и тень прыгнула вверх-вниз по ее нежному горлу, и наконец выговорила:

– Я… я хотела сказать…

Он сжал ее пальцы, как бы придавая ей смелости. Ему очень хотелось, чтобы она сказала это. Он и не думал, что ему так нужны эти слова, что он так хочет их услышать.

– Я очень рада, что мы поженились, - сказала она наконец. И на лице ее было застенчивое выражение, обыкновенно несвойственное ей. - Это было правильно - пожениться.

Он чувствовал, как пальцы его босых ног поджимаются, захватывая ворсинки ковра, - так трудно ему было скрыть разочарование. Это было гораздо больше, чем он когда бы то ни было рассчитывал услышать от нее, и все же гораздо меньше того, на что он надеялся.

Но даже и так - все равно она была в его объятиях, все равно она была его женой, а это, сердито напомнил он себе, тоже кое-что!

– Я тоже рад, - тихонько отозвался он и притянул ее еще ближе к себе. Его губы коснулись ее губ, и все действительно оказалось по-иному, когда он начал целовать ее. Было новое ощущение, что они единое целое. И больше не было надобности скрытничать, и отчаяния тоже не было.

Он целовал ее медленно, нежно, не спеша анализируя свои ощущения и смакуя их. Руки его скользнули по шелку ее рубашки, и она застонала.

– Я люблю тебя, - шепнул он, решив, что не имеет смысла держать в себе эти слова и далее, даже если она не склонна была признаться ему в том же. Его губы двинулись по ее щеке к уху, и он НЕМНОГО покусал нежную мочку, прежде чем перейти к шее и восхитительной ямке у основания горла.

– Майкл, - вздохнула она и прижалась к нему. - О, Майкл!

Он схватил ее за бедра и прижал к себе, и когда он почувствовал, какая она теплая и возбужденная, у него вырвался стон.

А он- то считал, что желал ее раньше, но сейчас… сейчас было нечто иное.

– Ты нужна мне, - проговорил он хрипло и упал перед ней на колени, прижимаясь лицом к шелку рубашки. - Ты так нужна мне.

Она шепотом окликнула его, и по тону ее было ясно, что она озадачена и не понимает, к чему эта его умоляющая поза.

– Франческа, - сказал он, сам не зная зачем, просто ее имя сейчас было для него самым важным в мире. Ее имя, и ее тело, и красота ее души.

– Франческа, - прошептал он снова, зарываясь в теплый шелк.

Ее руки опустились на его голову, и пальцы принялись теребить завитки волос. Он мог бы так стоять перед ней часами, но она вдруг опустилась на колени тоже и прижалась к нему, выгибая шею и осыпая его лицо поцелуями.

– Я хочу тебя, - прошептала она. - Пожалуйста. Майкл застонал, притянул ее к себе, затем поднял на ноги и повлек к постели. В одно мгновение они оказались среди простынь, на мягко пружинящем под ними матрасе.

– Фрэнни, - шептал он, поднимая шелк рубашки. Ладонь ее легла ему на затылок, и она притянула его к себе и поцеловала крепко и жарко.

– Ты нужен мне, - сказала, почти простонала она. - Ты так нужен мне.

– Я хочу видеть тебя всю, - говорил он, срывая с нее нежный шелк. - Я хочу чувствовать тебя всю.

Франческа пылала тем же нетерпением, и пальцы ее принялись развязывать пояс его халата и распахивать его полы, за которыми открылась широкая грудь, покрытая пухом волос. Она прикоснулась к этой груди, едва ли не изумляясь, что вот ее рука касается его кожи.

Никогда она не думала, что будет с ним, вот так. Не в первый раз она видела его обнаженным и касалась его не впервые, но сегодня все было по-иному.

Теперь он был ее мужем.

В это трудно было поверить, однако у нее было ощущение, что все идет как надо. Все правильно.

– Майкл, - шепнула она, стягивая халат с его плеч.

– М-м?… - отозвался он, целуя ямку у нее под коленом. Она откинулась на подушки и напрочь забыла, что собиралась сказать - если вообще собиралась сказать что-нибудь.

От его ласк ее одолели лень и истома, и она способна была только на одно: лежать и наслаждаться, лишь время от времени поднимая руку и касаясь пальцами той части его тела, до которой могла дотянуться.