— Здесь, — шепнула Йанта.

Яшрах кивнул и посмотрел на Фьялбъёрна:

— Сторожи, друг мой. Ни одна тварь не должна к нам подобраться.

Лицо драуга закаменело, пальцы едва не раздавили древко секиры. Он ненавидел стоять истуканом, когда не можешь ничего сделать. Но сейчас дело за чарами, а магия ему недоступна.

Поэтому оставалось лишь следить, как Йанта положила руки на талисман, а Яшрах окружил их маленький отряд непроницаемой тенью. Некоторое время ничего не происходило. Но потом сразу несколько щупалец Пустоты взвилось в небо и потянулось к чародеям.

Издалека донесся дикий рев.

«Вессе, тебя тут не хватало. Очнулся, тварь!» — промелькнула мысль.

Ярл уже было собрался рвануть наперерез самому наглому щупальцу, как вдруг талисман взорвался бесчисленным множеством ослепительных шаров, разлетевшихся над всей Маргюгровой Пучиной, подобно крошечным солнцам. С небес загрохотало, оглушая. Нестерпимо горячий ветер сбивал с ног, жар опалял лицо и руки, раскалял докрасна сталь секиры. Все шары на миг зависли над логовом Пустоты, а потом в мгновение ока рухнули на неё.

А потом мир сошёл с ума. Пропали верх и низ, тысячи ветров демоническими голосами завывали в ушах, тянули во все стороны, стремясь разорвать на мелкие кусочки. Удалось только разглядеть, что огненные шары пробивались сквозь мутную завесу Пустоты, разбивали её, жалящими осами кидались на щупальца, не давая им даже шевельнуться. А сам талисман поднялся над зубьями-скалами и поплыл прямо к сердцевине, где пряталась Пустота.

А потом он вдруг вспыхнул огненным серебряным смерчем, поднимая вверх костяные мосты, скалы, вздымая воды Маргюгровой Пучины и играя драгоценной игрушкой-корабликом — «Гордым линормом». И едва заметной на нём красной искоркой — умирающей чудесницей Ньедрунг.

От Вессе остались только чернеющие кости — янтарь растворил его плоть и выпил кровь. Но он до сих пор не отрывался от мерикиви.

Фьялбъёрн и сам не понял, в какой миг вдруг возле них появился огненный смерч, и кости Вессе осыпались пеплом. Но в то же время что-то пошло не так. Смерч вмиг погас. И Йанта, удерживаемая до этого силой огня, рухнула в воду. А следом упало безжизненное тело Ньедрунг.

Фьялбъёрн отшвырнул тяжелую секиру и прыгнул в тёмные воды. Грёб остервенело, настолько быстро, что почти ушёл от разрушающей волны, прокатившейся по Маргюгровой Пучине вслед за последней вспышкой талисмана.

За Йантой пришлось нырять глубоко. Его ворожея камнем пошла вниз. В непроглядно темной воде драуг отчаянно пытался разглядеть хоть-что-нибудь, пока глубинный мрак не прорезал единственный яркий лучик — амулет четырех стихий, его подарок, сиял, спасая хозяйку. Драуг повернул на свет и, ухватив Йанту, принялся подниматься наверх. Мгновения показались вечностью. Амулет старался изо всех сил, обволакивая ворожею тонкой радужной пленкой, не позволяющей девушке захлебнуться.

Наконец, Пучина неохотно выпустила добычу — драуг вынырнул. Один только взгляд на иссиня-белое лицо Йанты заставил сжаться давно мертвое сердце. Рядом послышался плеск, из глубины вод появился Яшрах. Накинул черную, переливающуюся серебром сеть на Фьялбъёрна с его драгоценной ношей и указал на корабль.

— Плывите. Рыжая уже там, чем меньше жизни в человеке, тем легче мне с ним справиться. Но чары помогут и вам.

И вдруг устремился быстрыми рывками к логову Пустоты.

— Куда? — отрывисто бросил Фьялбъёрн, чувствуя, как сеть тянет их к «Гордому линорму», и лишь крепче перехватил Йанту, прижимая к себе.

Назад нельзя! Что задумал этот сумасшедший?

— Пляску на костях не отменяли! — раздался шипящий смех Яшраха. — Я догоню вас или… исчезну навсегда. Но плывите! Уходите как можно дальше!

Уже оказавшись на борту «Гордого линорма», быстро неся на руках в каюту бессознательную, бледную и холодную Йанту, Фьялбъёрн понял, что всё же Пустота взяла добычу, оставила след в душе его девочки.

И оставалось только молить всех богов, чтобы с очнувшейся ворожеей было всё в порядке.

— Все хорошо, Бъёрн… — Йанта старательно улыбнулась, зная, что ярл ей не верит.

Что ж, правильно делает. Потому что её «хорошо» — наглая ложь. На самом деле все плохо, очень плохо. Настолько плохо, что язык не поворачивается говорить об этом.

Она послушно допила очередную чашку горячего — только с камбуза — глёга, на этот раз сваренного не только с обычными пряностями, но и с какими-то горьковатыми травами, вкус которых не перебивала даже изрядная доля мёда. Лечебные… А что толку её лечить? Благодаря Бъёрну, вытащившему её из ледяной бездны Маргюгровой Пучины, Йанта даже не простудилась. Очнулась растертой согревающими мазями, закутанной в меха… Разве что несколько синяков получила, да и те уже почти сошли. Тело было в полном порядке! Но вот остальное… Йанта не сразу поняла, потом долго боялась поверить, потом просто гнала от себя мысли, наполняющие безнадежной острой тоской.

Вздохнув, она поставила чашку на стол и потянулась за одеждой.

— Куда собралась? — насторожился Фьялбъёрн, ловящий каждую свободную минуту, чтоб заглянуть к ней, спросить, не надо ли чего, потрогать лоб, принести что-нибудь лакомое…

От этой заботы на душе не просто кошки скребли, а все маргюгры, давшие название великой Пучине, драли когтями. Она никак не могла решиться сказать… Сначала — о договоре с Янсрундом, который вот-вот объявится на потрепанном «Линорме», чтоб забрать свою собственность. Теперь вот еще добавилась беда… Хотя нет, не беда. Хуже. Безнадежность.

— Пройдусь по палубе, — виновато улыбнулась Йанта. — Сколько можно лежать? Я даже не больна! И вообще, сколько времени прошло, где все? Я только помню, как…

Её передернуло. Пустота. Она все-таки дотянулась последним, уже издыхающим щупальцем, как раз когда Йанта окончательно допалила останки веденхальтии и подхватила падающую Ньедрунг. Чудесница держалась до конца, дав им время на бой почти ценой собственной жизни. Если б не Йанта, то Вессе, даже сдохший, иссушил бы её до конца, а так мерикиви повезло. Не повезло самой Йанте.

— Яшрах пока не вернулся, — еще больше помрачнел и без того хмурый драуг, присаживаясь на край постели. — Обещал догнать нас, но… Ты пролежала всю ночь, сначала холодная, как айсберг, потом в лихорадке. Часа два назад, как вспотела, и только тогда полегчало.

— Ну, полегчало же, — изобразила она беззаботность. — А Ньедрунг?

— Ей-то что сделается? — дернул уголком рта в невеселой усмешке ярл. — Я её в трюме велел положить, где она до этого ночевала. Вот кому до конца дней Браду за тебя молить надо. Если б не ты…

— Она нам тоже неслабо помогла, — заметила Йанта, натягивая сухую рубашку и штаны. — Если бы Ньедрунг не задержала Вессе… Что ты с ней собираешься делать?

— Теперь и не знаю. Помогла — это верно. Только если бы не она, Янсрунд…