litbaza книги онлайнИсторическая прозаБарклай-де-Толли - Сергей Нечаев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 75 76 77 78 79 80 81 82 83 ... 103
Перейти на страницу:

«Все это помешало Барклаю реально оценить, насколько сильно пали его шансы в глазах императора» [132. С. 153–154].

Тем не менее, Михаил Богданович, уехав из армии, написал на имя Александра I целую серию оправдательных записок. Первая из них называлась так — «Примечание Барклая-де-Толли на рапорт главнокомандующего армиями генерал-фельдмаршала князя Голенищева-Кутузова» (это был ответ на заявление Михаила Илларионовича о том, что сдача Москвы была нераздельно связана с потерей Смоленска). Вторая называлась «Объяснения генерала от инфантерии Барклая-де-Толли о действиях первой и второй западных армий в продолжение кампании сего 1812 года»; третья — «Изображение военных действий 1-й армии в 1812 году»; четвертая — «Оправдание генерала Барклая-де-Толли».

В этих документах Барклай-де-Толли, «чувствуя себя смертельно оскорбленным, дал, наконец, волю своим чувствам» [132. С. 170]. Естественно, он очень рассчитывал на публикацию своих оправдательных записок, и надо сказать, император Александр пообещал ему посодействовать в этом.

Но время шло — и ничего не происходило.

В январе 1813 года состоялась личная встреча Михаила Богдановича и Александра I, но и она оказалась безрезультатной. Английские биографы Барклая-де-Толли Микаэль и Дайана Джоссельсон отмечают:

«Встреча с царем <…> не оправдала надежды Барклая и тяжело подействовала на его сердце. Вопреки обещанию царя опровергнуть утверждения Кутузова, в печати ничего не появилось. Атмосфера была настолько напряженной, что Барклаю стало трудно объясняться с царем лично, и он опять направил ему письменное послание» [162. С. 167].

Речь идет о письме, отправленном 27 января 1813 года, и в нем Михаил Богданович вновь попытался изложить императору свои взгляды по столь волновавшему его тогда вопросу. И опять ничего не изменилось. Видимо, Александр I считал подобную публикацию политически нецелесообразной, ибо она могла подорвать престиж победоносной русской армии, которой еще предстояло освободить Европу от Наполеона. Тут вопрос личного достоинства, чести и репутации какого-то генерала для него явно отходил даже не на второй, а на двести двадцать второй план.

«Очевидным отголоском неудачи этой последней попытки Барклая добиться своей реабилитации явилось неизвестное доселе его письмо от 9 апреля 1813 года к неустановленному лицу, покинувшему армию и не участвовавшему в заграничном походе (оно сохранилось в виде писарского текста с перлюстрированного подлинника, расположенного сразу же вслед за авторской рукописью “Оправдания”, которая была передана Барклаем царю в январе 1813 года): “Я сам сожалею, что не устоял в своем намерении оставить военную карьеру, в которой я наместо благодарности и признательности за спасение отечества и армии, ни что другое не имел, как только смертельное огорчение и тьма неудовольствий. Пусть Светлейший наслаждается теперь <…> своею славою, собрав жатву с того, что я посеял. Потомство справедливое нас обоих судить будет; оно поставит в настоящем виде замечание его, что потеря Москвы есть последствие потери Смоленска; я намерен был выдать в публику объяснение мое о прошедшей кампании, но я нахожу, что публика и не заслуживает сие уважение”» [132. С. 189].

* * *

Но это все будет происходить уже в 1813 году, а пока же Барклай-де-Толли получил приведенное выше письмо от императора Александра. Понятно, что в нем не содержалось официального приказа, но оно означало одно: Михаилу Богдановичу нужно было ехать в армию, чтобы «оказать Отечеству еще более выдающиеся услуги» [84. С. 193].

А потому он, полубольной и в сопровождении доктора М. А. Баталина, поехал в Санкт-Петербург.

* * *

А в это время русская армия под командованием М. И. Кутузова, преследуя отступающих французов и их союзников, вошла в Вильно.

Из Вильно Кутузов написал жене:

«Карл XII вошел в Россию так же, как Бонапарте, и Бонапарте не лучше Карла из России вышел» [112. С. 63].

В самом деле, «из России не вернулось 400 тыс. военнослужащих и еще неизвестное число гражданских лиц, следовавших за армией. Потери составили 80 % использованных сил, и потери эти были безвозвратные» [114. С. 309].

1812 год близился к победоносному завершению…

При этом М. И. Кутузов лишь продолжал то, что начал Барклай-де-Толли. Фактически он делал именно то, за что Барклая-де-Толли обвиняли в предательстве, в пособничестве французам. Известно, что о французах Кутузов говорил: «Сами пришли, сами уйдут» [156. С. 293]. Так оно, собственно, и произошло, но русскому обществу показалось, что при исконно русском «Михайле Ларивоныче» победа пришла гораздо более героическим способом, чем при «немце Барклае».

А ведь «любой мало-мальски непредвзятый человек мог… воочию убедиться, что дело вовсе не в том, кто командует армией, а в том, что в борьбе против Наполеона пригодна лишь одна тактика» [8. С. 382].

Ее Кутузов и придерживался, пока вконец не истощил Наполеона. И никто не роптал, никто не упрекал его за продолжение отступления, за оставление Москвы, за неспешность преследования и за провал операции у реки Березины.

По поводу переправы армии Наполеона через Березину военный историк Д. П. Бутурлин пишет:

«Беспристрастие… не позволяет скрыть, что французский император в сем важном обстоятельстве действовал превыше всякой похвалы. Великая опасность, ему угрожавшая, еще раз возбудила сей военный гений, который от самой Москвы, казалось, был усыплен. Наполеон, окруженный со всех сторон, не потерял присутствия духа. Искусными ложными движениями он обманывает генералов, ему противопоставленных, и, так сказать, проскользнув между армий, готовящихся напасть на него, производит переправу свою на пункте, хорошо избранном, где все выгоды местоположения находятся на его стороне. Худое состояние мостов, улучшение постройки коих не от него зависело, было единственной причиной, которая, замедлив действие, соделала оное столь опасным. И так великий урон, претерпенный неприятелем на помянутой переправе, должно приписывать не Наполеону, а стечению несчастных обстоятельств, коими управлять он был не властен» [34. С. 282].

Преследуя Наполеона, Кутузов действовал не слишком активно. В своих рапортах императору он постоянно говорил о том, что его армии нужен отдых, тогда как войскам П. В. Чичагова и П. X. Витгенштейна «предписывалось безостановочно следовать за неприятелем до самой Вислы» [136. С. 305].

Кутузов считал, что не нужно торопиться, а лучше подождать подхода отставших и подкреплений. По словам Бутурлина, по занятии Вильно он рассудил, что задача по полному уничтожению армии Наполеона могла быть выполнена «без содействия главной армии, которая, будучи изнурена утомительными переходами, ею произведенными, имела необходимую надобность в отдыхе на несколько дней, дабы освежиться и снова устроиться» [34. С. 293].

Император торопил Кутузова, требовал не останавливаться, но все было тщетно.

Утром 7 (19) декабря император Александр, мечтавший войти в Европу освободителем и славным победителем непобедимого доселе Наполеона, выехал к армии в Вильно. Весь предыдущий день он ждал Барклая-де-Толли и даже непосредственно перед отъездом спрашивал, не приехал ли Михаил Богданович. Но тот, к сожалению, приехал уже после отъезда государя и вместе с доктором Баталиным остановился в доме своего старого друга Л. Л. Майера, сын которого — А. Л. Майер — в 1812 году служил при нем.

1 ... 75 76 77 78 79 80 81 82 83 ... 103
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?