-Так что же ты хочешь от меня?– словно бросаясь в пучину, спросил я духовного наставника витязей.

-Не знаю,– честно признался он.

-Тогда я не смогу тебе помочь, батюшка. Могу только сказать одно, как только решишься на что-то, сразу же найди меня и посоветуйся, а еще лучше напиши все то, о чем ты мне сказал. Да так, чтобы я сам мог понять твои мысли, чаянья и надежды. Только после этого я смогу помочь тебе отец Варфоломей,– подойдя к склонившему голову батюшке, я положил руки на его плечи и прежде чем выйти из кабинета крепко стиснул их.

Выйдя из кабинета, я все равно чувствовал себя так, будто пропустил что-то важное, такое, что в будущем обязательно мне понадобится.

«В жизни неизбежны потери…– мысленно успокоил я себя.– Думаю, не стоит здесь задерживаться, навещу кадетов, посмотрю на сюрприз Димы и обратно в Рязань!»

-Наконец-то, а то я уже устал тебя ждать!– появился, словно черт из табакерки Дмитрий, уволакивая меня в свои кулуары…

Пройдя какими-то полутемными комнатами, мы с Дмитрием вышли в просторное помещение, где посередине стояла большая тренога с накинутой на ней тряпицей, под которой что-то было. Словно заправский фокусник, Дима оставил меня наблюдать за представлением, сам ушел к треноге. Только после этого я, наконец, обратил внимание, на то, что было в помещении кроме треноги. Слева от нее стояла наковальня, на которой лежала не меньшая болванка, видимо исполнявшая роль кузнечного молота. Эта болванка – молот прикреплялся к огромному квадратному стволу, уходящему вглубь треноги. После того как изобретатель скинул тряпку, скрывающую от моего взора агрегат, я увидел в двух сторон от треноги большие железные колеса – маховики, к которым крепились колеса меньшего диаметра. На них же были натянуты кожаные ремни, приводящие в движение прикрепленный к этим колесам шатун, который и двигал шток поршня с самим поршнем в цилиндре. Сверху которого располагался регулятор пара – труба, с золотником, из которой, по идеи должны были выходить излишки пара. Но этот механизм был в теории, а сейчас я в открытую увидел его сделанным и доработанным, вот только работающим ли? Пока я не стал заострять на этом внимания, и стал наблюдать за Димой, возящимся с паровым котлом.

-Все, теперь ждем пять минут,– довольно сказал «Кулибин», вытирая руки о какую-то видавшую виды тряпицу.

-И что должно произойти?

-Увидишь,– улыбнулся мне Дима.

Заинтригованный я стал наблюдать как из небольшой трубы, выходящей из печи, стал валить белесый дымок, через минуту заполнивший все помещение.

-Блин, забыл!– хлопнул себя по лбу Дима, убегая к стене, возле входа. Покопавшись на каких-то стендах, он энергично стал махать рычагом вверх вниз, а еще через пару секунд, в центре крыши «поплыла» кровля, открывая большой проем для воздуха. Морозец, весело щипавший щеки и нос не заставил себя долго ждать и вместе с дымом забрал последнее тепло помещения. А между тем тренога со всеми механизмами, не теряя даром времени, вошла «во вкус» и весело выпускала на свежий воздух новые клубы дыма.

-Хм, это все?– разочарованно спросил я Диму.

Тот не успел ответить, как прикрепленные к шатунам валы заходили, а болванка, лежащая на наковальне приподнялась на десяток сантиметров и с грохотом опустилась, сотрясая наковальню под собой. Прошло пару секунд, и грохот вновь повторился.

-Как тебе это удалось Дима?– наконец спросил я нашего изобретателя, после десятиминутного тестирования паровой машины.

-Вместе с парой кадетов сделали по тем чертежам, которые ты год назад показывал мне, плюс немного доработал от себя маленькие детали,– гордо ответил Дмитрий.

-Ты просто золото, но не жди, что теперь буду ценить тебя на вес оного, – смеясь, искренне похвалил Диму, прекрасно понимая, что значит создание парового двигателя для России.

Хотя в мире паровые машины были известны еще в середине 17 века, распространения они не получили, так как многие лорды и графы не были в состоянии оценить и сотой доли преимуществ, получаемых при помощи пара.

-Ну, так как, доволен?– спросил меня Дима, видя, как я с восхищением осматриваю паровую машину.

-Еще бы, ты даже не представляешь как я рад!– честно признался я.– Что ж, вижу что ты действительно гений! Причем с большой буквы, Дима, с очень большой буквы.

-Да ладно, глупости, ты же сам чертежи мне дал, а сделать по ним машину оказалось проще пареной репы…

-Ну, конечно, говори мне теперь.

-Тебе понравилось?

-Еще бы, это что-то необыкновенное! Готовь своих кадетов к наградам, лично награждать буду, как героев сражений. А сейчас извини, Дима, но мне надо к себе идти. Дел много…

-Конечно-конечно,– тут же отвлекся он, убегая к паровой машине.

Больше не тревожа Дмитрия, я вышел из лаборатории, больше не тратя время отправился к себе в кабинет, благо надо было еще дописать пару важных моментов для брошюры витязей.

«Ничего себе!– ахнул я, увидев, что на дворе полная темень.– А я то думал, еще удастся пройтись по казармам, что ж, тогда отложим до завтрашнего утра».

Как я и хотел первоначально, пошел к себе в кабинет, где и просидел пару часов за писаниной, благо свечи на моем рабочем месте стояли большие, что позволяло освещать темноту кабинета как раз для того, чтобы я мог различать буквы на серой бумаге, производимой здесь же, в Петровке. Мда, не лампочки дневного света конечно, но что поделаешь, хоть так то.

Закончив с главой о противодействии кавалерии противника малыми группами, с чистой совестью отправился спать.

Ночь окрасилась багровыми красками, всполохи огненных цветков ослепляли сонных людей. В центре Воронежа, в доме одного из купцов загорелся склад, да так быстро, что огонь тут же перекинулся на стоящие рядом со складом постройки. Дворовые люди бегали и мельтешили, стараясь погасить разошедшуюся стихию, но все их потуги привели только к тому, что сбитый около земли пожар поднялся на второй поверх и теперь нещадно пожирал все, до чего мог дотянуться.

Посередине двора за огненным маревом наблюдал одетый в меха хозяин дома. Еще вчера, его вежливо попросили покинуть город, но он отказался, и вот уже ночью его имущество горит, уничтожая все то, что так долго и тщательно создавалось и собиралось.

-Прав был цесаревич, дюже прав,– то и дело повторял купец, не отрываясь, глядя на летающие в ночи алые искры огромного кострища.

Челядь, не замечая ступора хозяина, старалась спасти все, что можно было, вынося на улицу всю утварь и мебель.

-Да сделай же что-нибудь Боря!– крикнула в лицо купцу уже зрелая, в годах, женщина, с ужасом взиравшая на то, как прекрасный дом превращается в кучу угля.

-Успокойся Аннушка, мы уже ничего не сделаем,– спокойно ответил купец, продолжая глядеть на пожар.