— Теперь ты все знаешь, верно? Ты не будешь думать, что тобой пренебрегают. Я люблю всех моих детей. Я забочусь только об их благе. Но ты не просто мой сын: ты — король.

— О, мама! — сказал он. — Мама!

Карл заплакал.

Она обняла его, и он закричал:

— Я прикажу арестовать Генриха за это! Я отправлю его в тюрьму Винсенн.

— Нет, нет, мой дорогой. Ты не должен этого делать. Ты должен быть умным. Пусть они построят крепость в Сент-Клоде. Потом ты сможешь распорядиться о том, чтобы ее разрушили, потому что ты решишь запретить потешное сражение. Ты скажешь, что устал от подобных забав и намерен устроить какой-нибудь новый маскарад… задуманный тобой. Понимаешь, это будет мудрее. Так бы поступила я. Пока они заняты приготовлениями, они не строят новых планов. Ты сможешь быть уверенным в том, что адмирал в безопасности.

Карл схватил руку Катрин и поцеловал ее. Катрин с облегчением вздохнула. Она решила эту проблему. Королева-мать вернулась в свои покои и написала письмо Элизабет Английской с предложением заключить брак между королевой Англии и младшим сыном Катрин Эркюлем; также она написала Жанне Наваррской и напомнила ей о союзе между ее сыном и дочерью Катрин, которого когда-то давно желал Генрих Второй. Она попросила Жанну явиться ко двору с Генрихом Наваррским.

Как противно иметь дело с непослушными детьми!

— Что? — закричал самовлюбленный маленький Эркюль, герцог Аленсонский. — Ты хочешь женить меня на английской девственнице! Она годится по возрасту мне в матери.

— Она достаточно богата, чтобы стать твоей женой.

— Я не желаю слышать о ней.

— Будь благоразумным, мой сын.

— Мама, я умоляю тебя пересмотреть этот вопрос.

— Я уже тщательно рассмотрела его. А ты? Подумай! Корона… английская корона станет твоей.

Он был несдержан, высокомерен, обожал всяческие интриги. Она отвезла его в Амбуаз и сделала пленником. Этот своевольный мальчик может погубить какой-то выходкой его предполагаемый брак с английской старой девой.

— Сейчас, когда мой маленький лягушонок надежно заперт в Амбуазе, — сказала Катрин королю, — я должна заняться замужеством Марго.

Приняв дочь в своих покоях, она сообщила девушке имя ее будущего мужа; глаза Марго засверкали презрительно и испуганно.

— Я… выйду за Генриха Наваррского? За этого дикаря!

— Моя дорогая дочь, не каждая принцесса получает шанс стать королевой.

— Королевой Наварры!

— Твоя двоюродная бабушка была умной и красивой женщиной, известной писательницей, и она не стыдилась этого титула.

— Тем не менее я презираю его.

— Ты свыкнешься с этой мыслью.

— Никогда.

— Когда ты возобновишь знакомство с твоим старым другом, ты полюбишь его.

— Он никогда не был моим другом, никогда не нравился мне. Я не выношу его. Он наглый сластолюбец.

— Моя дорогая дочь! В таком случае, я уверена, у вас найдется много общего.

Марго заставила себя преодолеть страх и дерзко ответила матери:

— Мне помешали выйти замуж за единственного человека, которого я хотела видеть моим супругом, поэтому я заявляю о своем праве выбрать себе мужа самостоятельно.

— Ты глупа, — сказала Катрин. — Не думай, что я потерплю твои капризы.

— Я — католичка. Как я могу выйти замуж за гугенота?

— Возможно, мы сделаем из него католика.

— Я думаю, что должна выйти за него именно потому, что он — гугенот; тогда гугеноты смогут сражаться вместе с католиками против Испании.

Катрин вздохнула.

— Моя дочь, политика страны может меняться ежедневно. То, что верно сегодня, завтра может быть неприемлемым. Откуда я знаю, кем будет Генрих Наваррский — католиком или гугенотом? Могу ли я знать, что потребует от него Франция?

— Я ненавижу Генриха Наваррского.

— Ты говоришь, как глупая девчонка, — сказала Катрин и отпустила дочь. Королева-мать не сомневалась в том, что в конце концов она сломит упорство девушки.

Марго отправилась в свою комнату и легла на кровать; ее глаза были сухими, но душу переполняла грусть.

— Я не сделаю этого! Не сделаю! — Повторяла она, обращаясь к самой себе. Но Марго не могла выбросить из памяти холодные глаза матери; она знала, что желания Катрин всегда осуществляются.

От Катрин потекли письма в Ла Рошель, бастион Жанны.

«Вы должны приехать ко двору, — писала королева-мать. — Я очень хочу видеть вас. Привезите ваших детей — они дороги мне, как мои собственные. Уверяю вас — ни вам, ни им никто не причинит вреда».

Жанна думала о тех годах, когда ее любимый сын удерживался вдали от матери. Неужто она позволит ему снова шагнуть в ловушку? Она не могла забыть то, что произошло с Антуаном. Он был ее дорогим любящим мужем; семейная жизнь приносила им радость; затем однажды пришел вызов ко двору; Антуан уехал, и вскоре появились недобрые слухи; он быстро поддался обаянию Прекрасной Распутницы, чего и хотела Катрин. После этого он даже поменял веру. Казалось, будто клыки змеи вонзились в него, но не для того, чтобы убить, а чтобы отравить особым ядом, который Катрин приберегала для слабых людей. Генрих, сын Жанны, был молод и слишком восприимчив к чарам красивых женщин. Катрин, несомненно, собиралась проделать с ним то же самое, что и с его отцом.

Жанна села и написала письмо королеве-матери.

Мадам, вы сообщили, что хотите видеть нас без всякого злого умысла. Извините меня за то, что, прочитав ваше письмо, я испытала желание засмеяться. Вы пытаетесь устранить страх, который я никогда не испытывала. Я не верю в то, что вы едите младенцев… как говорят о вас люди.

Катрин читала и перечитывала это письмо.

Они были врагами — она и королева Наварры — со дня их знакомства. Катрин всегда ощущала смутную ненависть этой женщины, выходившую за пределы обычного раздражения, вызванного несходством их характеров. Катрин всегда испытывала тревогу, думая о Жанне. Она хотела видеть ее мертвой; в любом случае Жанна входила в число людей, устранения которых желал герцог Альва. Она была опасна, ее кончина, несомненно, обрадует короля Испании. «Я не верю в то, что вы едите младенцев… как говорят о вас люди». Возможно, когда-нибудь Жанна поймет, что репутация Катрин вполне заслуженна.

Еще не время. Жанна Наваррская должна подписать брачное соглашение, поскольку она является опекуном сына.

Что ж, эта наживка — брак ее Генриха с принцессой рода Валуа, сестрой короля, дочерью королевы-матери, — способна привести Жанну ко двору. Она может привлечь даже благочестивую королеву Наварры.

Но Жанна колебалась. Она ссылалась в письме на религиозные проблемы.