Смельчак поднял голову и тихо зарычал: пес почуял присутствие постороннего. В небо вспорхнули испуганные птицы. Кто-то неизвестный находился возле бассейна.

Пазаир придержал собаку за ошейник. Новый наемник Бел-Трана, посланный убить его? Второй поглотитель теней, которого не смог перехватить павиан? Визирь приготовился к смерти: он станет первой жертвой нового хозяина Египта, которому не терпится поскорее уничтожить своих врагов.

Северный Ветер почему-то молчал, и Пазаир подумал, не зарезал ли его тот, кто вторгся в его владения.

Она появилась в полосе лунного света. В руке – короткий меч, обнаженная грудь покрыта странными знаками, лоб украшен белыми и черными полосами.

– Пантера!

– Я должна убить Бел-Трана.

– Эта боевая раскраска...

– Таков обычай нашего племени. Он не сможет сопротивляться моей волшебной силе.

– Боюсь, что это не так, Пантера.

– Где он прячется?

– В своих покоях, в здании Государственной казны. Бел-Тран под надежной охраной. С тех пор как его посетил Сути, он больше не подвергает себя риску. Не ходи туда, Пантера, тебя задержат или убьют.

Ливийка нахмурилась:

– Значит, все кончено...

– Уговори Сути покинуть Мемфис сегодня же ночью. Укройтесь в Нубии, разрабатывайте вашу золотоносную жилу, будьте счастливы. Не следуйте за мной в моем падении.

– Я обещала демонам ночи уничтожить это чудовище, и я сдержу свое слово!

– Зачем так рисковать?

– Бел-Тран желает зла Нефрет. Я никому не позволю разрушить ее счастье.

Пантера бросилась в сад. Пазаир увидел, как она с кошачьей грацией легко перелезла через стену усадьбы.

Смельчак снова погрузился в сон, а Пазаир вернулся к своим думам. Странные подробности вспомнились ему. Чтобы ничего не упустить, Пазаир делал пометки на глиняных табличках. По мере того как продвигалась работа, стали выплывать на свет и другие детали его расследования, на которые он прежде не обращал внимания. Пазаир перетасовал улики, перекроил все свои предварительные умозаключения и обозначил новые версии, настолько странные, что собственный разум запрещал ему принимать их всерьез.

Когда на рассвете вернулась Нефрет, Смельчак и Проказница радостно бросились к ней. Пазаир заключил супругу в объятия.

– Ты совсем без сил.

– Сначала была трудная операция, а потом я навела порядок в своих документах. Тому, кто придет мне на смену, нетрудно будет продолжить мою работу.

– А теперь отдохни.

– Я не хочу спать.

Нефрет заметила десятки табличек, разложенных стопками.

– Ты работал всю ночь?

– И понял, что я глупец.

– Зачем так бранить себя?

– Я был глуп и слеп, потому что отказывался видеть истинную суть вещей. Это непростительная ошибка для визиря, ошибка, которая могла навлечь беду на Египет. Но ты была права. Произошло одно событие – душа Беранира заговорила.

– Ты хочешь сказать, что...

– Я знаю, где находится Завещание богов.

Когда на востоке засияла звезда Сотис, спутница восходящего солнца, по всему царству было объявлено о начале разлива Нила. После многих дней тревожного ожидания, начало нового года пришло вместе с живительными водами половодья. Празднества обещали быть особенно торжественными, поскольку должны были сопровождаться ритуалом обновления Рамсеса Великого.

Демоны, злые духи и скрытые опасности были побеждены. Благодаря заклинаниям главной целительницы царства, наводящая ужас богиня Сехмет не наслала на Египет полчища болезней. Каждый житель наполнил голубой фаянсовый сосуд новогодней водой, которая несла в себе свет начала. Если хранить его в доме, то в семье будет царить благополучие.

Во дворце также соблюдали обычаи. Серебряный сосуд, содержащий драгоценную влагу, поместили у подножия трона, который с первыми лучами солнца занял Рамсес Великий.

На царе не было ни короны, ни ожерелья, ни браслетов, он довольствовался простой белой набедренной повязкой, как во времена Старого царства.

Пазаир склонился перед ним.

– Год будет счастливым, мой повелитель. Разлив полноводен.

– Египет ожидают несчастья.

– Надеюсь, что я исполнил свой долг.

– Я ни в чем тебя не упрекаю.

– Я прошу вас взять в руки символ власти.

– Напрасно ты просишь меня об этом, визирь. Царской власти больше нет.

– Она непоколебима, и таковой останется, мой повелитель.

– Как можешь ты шутить, когда Бел-Тран с минуты на минуту появится в этом тронном зале и завладеет Египтом.

– Он не придет.

– Не лишился ли ты рассудка?

– Бел-Тран не главарь заговорщиков. Он возглавил тех, кто осквернил Великую пирамиду, но подстрекатель заговора не участвовал в этом деле. Кем натолкнул меня на эту мысль, размышляя над тем, каково количество заговорщиков, но в тот момент я остался глух к его словам. По мере того как мы все больше узнавали об их планах, Бел-Тран заставил нас признать себя их главой, в то время как настоящий руководитель оставался в тени. Мне кажется, я знаю не только его имя, но и место, где спрятано Завещание богов.

– Успеем ли мы его вовремя найти?

– Я в этом убежден.

Рамсес поднялся, надел на грудь большое золотое ожерелье, а на запястья – серебряные браслеты, увенчал голову синей короной, взял в правую руку скипетр – символ верховной власти и воссел на трон.

Слуга доложил, что бывший визирь просит об аудиенции. Царь скрыл свое нетерпение.

– Помешает ли тебе его присутствие, Пазаир?

– Нет, мой повелитель.

Бывший визирь приблизился к ним на негнущихся ногах, лицо его было мрачно. На нем было единственное украшение – символ его прежней власти, сердце из меди, висевшее на цепочке.

– Наше поражение еще не окончательно, – начал Рамсес. – Пазаир думает, что...

Но Пазаир прервал его речь словами:

– Вот тот человек, о котором я говорил вам, мой повелитель.

Фараон был потрясен.

– Баги?! Мой прежний визирь?!

– Передайте мне царственный скипетр, – сказал Баги. – Вы больше не способны царствовать.

– Какой демон овладел твоим разумом? Ты, и вдруг такое предательство...

Баги улыбнулся:

– Бел-Тран смог убедить меня в правоте своих взглядов. Такой мир, каким он желает его видеть и который мы будем создавать вместе, мне подходит. Моя коронация никого не удивит и наведет порядок в стране. Когда народ заметит преобразования, которые мы с Бел-Траном заставим его принять, будет уже слишком поздно. Те, кто не пойдет за нами, останутся на обочине дороги, где будут гнить их трупы.