— Твой предок на удивление прозорлив.

Мила резко шагнула вперед, схватила Ригана за волосы, заставляя запрокинуть голову. Похоже, тягать его за патлы вошло у нее в привычку.

— Мой прадед — великий человек. Он знал, что однажды настанет тот день, когда мы наступим вам на горло.

— Вынужден разочаровать — теперь мы обычные люди, как и…

Пощечина была хлесткой и сильной, зато Мила наконец-то разжала кулак. Отчаянно хотелось почесать многострадальную макушку, и он не удержался — запустил пятерню в волосы, которые только чудом не повылезли.

— Я знаю, что нас ждут, и понимаю, зачем меня ведут в Город, но это малая цена. Мне не нужны ни знания, на которые так наивно повелся твой дружок, ни чудодейственный металл. Город вам не достанется. Я разрушу его до последнего камня.

Огонек жесткой решимости непрестанно мерцал в бездне, что смотрела на него глазами этой ненавистной женщины. С нее станется похоронить их вместе с тайнами, которые древние отчаянно пытались донести до потомков. Они все идут на смерть: он, команда Милы, группа захвата Новой Полиции. Фанатичка — все равно что кнопка ядерного пульта под лапой примата. Уничтожить летописи древней цивилизации просто для того, чтобы они не достались врагу, — мощно даже для идейной.

— Что твой молчаливый дружок об этом думает?

— Морис меня поддержал. Ты откроешь путь в преисподнюю, Эванс.

Агнесса умоляла взять ее в команду. Что, если Дариан и Шеппард дали добро? В Город ее, конечно, не пустят — сила лекаря под пластами металла не пригодится. Тем не менее Ригана передернуло, по телу снова прошла едва уловимая дрожь. Пальцы сжались в кулаки, взгляд уперся в цепь, которую так легко обмотать вокруг шеи Милы. Он поморщился и отвел руки за спину: рано. Сейчас она его уложит в два счета.

— Тебе никогда не хотелось детишек, Джесси?

По лицу ее скользнула судорога боли. Ему показалось, что она снова ударит, но нет — отступила назад и усмехнулась.

— Боже упаси. Я слишком долго была ребенком. Целых восемь лет.

Мила развернулась и удалилась так же быстро, как и пришла. Он слушал ее затихающие в коридоре шаги, грохот закрывшейся двери, а потом подошел к решетке и уткнулся лбом в холодные прутья.

— Конфетка, ты там не в обмороке, часом?

— Где ты откопал эту кобру?!

— Знал бы я, как ее закопать.

Он все-таки сел. Как ни странно, хуже после инъекции ему не становилось, скорее наоборот. Голова не шла кругом, боль притупилась, руки перестали дрожать, а ноги уже не казались ватными. Что бы она ему ни вколола, сейчас оно пришлось в тему: чтобы провернуть задуманное с Лорин рядом с цепями из металла Дюпона, придется потрудиться. Мила приходила в полной боевой готовности: облегающий темный костюм, бронежилет, кобура под грудью, армейские ботинки — значит, выход не за горами. Она или ее дружки могли явиться за ними через пять минут или через два часа, но создавать иллюзию сразу не было смысла. Силы ему еще пригодятся.

Вскоре снова хлопнула дверь, невысокий парень в камуфляже приоткрыл решетку и буквально швырнул на пол подносы — сначала Конфетке, а затем ему, после чего резво удалился. Риган подозревал, что в его миску с фасолевым супом правнучка Дюпона смачно плюнула, а на куске мясной пиццы от души потопталась, но сейчас сей факт был ему горячо безразличен. Он с жадностью набросился на еду. На голодный желудок, после допроса, тяжело будет явить миру куклу чувствующей и одновременно прикрывать Лорин. А потом еще и провести иллюзию через ловушку, чтобы открыть Город.

Мила в сопровождении Мориса и двух вооруженных на манер Рэмбо типов пришли за ними сразу после обеда, Риган едва успел создать куклу и набросить на Лорин «полог». Конфетка не подвела: ни шороха, ни звука он не услышал. Он уже развернулся, чтобы двинуться к двери, но тут правнучка Дюпона швырнула его к стене. Боль от удара вышла приглушенной — как сквозь ватный костюм.

— От тебя фонит силой!

— Мне еще Город открывать. Думаешь, так просто протащить иллюзию к месторождению чертова металла без подготовки? Да она на ходу по частям развалится!

— Прекрати использовать силу, мать твою!

Мила пристально смотрела на него, но он и бровью не повел.

— Что? Сама потом за ключиком побежишь?

— Лицом к стене, руки за спину, Эванс!

Ответить он не успел: рука Мориса тяжело легла ему на плечо, Легран отшвырнул его в сторону и отступил сам. Мила кивнула одному из подручных, и автоматная очередь прошила камеру Лорин снизу вверх и по диагонали.

Риган не изменился в лице. Конфетка была на редкость сообразительной и под шумок выползла из каменного мешка — сразу, как только уловила настрой Монстры. Он представлял, какими словами чувствующая сейчас проклинает его и древний подарок. Пожалуй, после такого приключения она навсегда забудет о любви к экстриму.

Ему и иллюзии завязали глаза, надели наручники и поволокли по коридору. Как он и ожидал, дверь в подвалы осталась открытой — судя по звукам, ее не только не заперли, но даже не потрудились прикрыть. Их втолкнули в фургон, Риган привалился к кукле и мигом почувствовал себя лучше. Оставалось надеяться, что Мила не добавит ему увечий, когда рыжая красотка растает в воздухе. Получаса форы для Лорин наверняка хватит, а дальше она справится сама.

Тронулись, и он начал считать про себя. С одной стороны, ему хотелось бы посмотреть на лица Мориса и Милы, когда выяснится, что птичка упорхнула. С другой — он здорово устал от хождения по краю. Живое тепло ненастоящей Лорин и биение ее сердца раздражали. Ригану отчаянно не хватало того, чью руку можно сжать и ощутить правдивый ответ. Конфетка говорила, что умереть рядом с ним романтично. Черта с два, это страшно. Особенно когда тебе есть что терять.

Время истекло. Риган отпустил иллюзию и вместо теплого плеча ощутил лишь холодную стену фургона. Крик Мориса и суета воспринимались равнодушно, сквозь странную пелену безразличия. Машина не стала тормозить, наоборот — набрала ход. Молчание Леграна приобрело зловещий оттенок, и Риган начал насвистывать любимую песенку ирландских футбольных болельщиков.

Ехали они недолго. Его снова волокли за локоть по дороге и камням, под подошвами застучали ступеньки покатого трапа, а потом Ригана с силой швырнули вперед. Он с трудом удержался на ногах благодаря возникшей на пути стене каюты. Повязку сорвали, и Риган оказался лицом к лицу с Милой. Она ударила в многострадальный нос, что-то хрустнуло, но боль, похоже, на сегодня взяла выходной. Кровь шустро заливала рубашку, капала на палубу и растекалась кляксами. Он попытался запрокинуть голову, но тут же об этом пожалел — его повело в сторону.

— Уберите его с глаз моих! — бросила она. — Если выкинешь что-нибудь еще, я кастрирую тебя прямо на древних развалинах и оставлю истекать кровью. Ты меня понял, ирландский ублюдок?

Прозвище «ублюдок» полоснуло слух. Риган прищурился и облизнул окровавленные губы.