10 октября 2079 г.

Египет, г. Каир, аэропорт

06:25 по времени Исламабада

Со стеклянными глазами Мустафа сел на лавку. В Каирском аэропорту, куда он только что прилетел для переговоров с местной оппозицией, было шумно и весело. Мустафа обвел взглядом улыбающихся и смеющихся детей, которые с шумом бегали по мраморному полу терминала. Внутри у него происходила нешуточная чудовищная борьба. С одной стороны, он был запрограммирован подчиняться воле настоятеля. Он должен был служить Кали. С другой, в нем просыпалось доселе невиданное, запрятанное вглубь чувство – жажда жизни. Ураган в его душе набирал обороты, у него защемило сердце. Схватившись за грудь, Мустафа скорчился – его лицо исказила гримаса боли. К нему подбежал какой-то ребенок и подозвал взрослых. Перед глазами все поплыло… «Это конец», – успел подумать он и почувствовал на языке какую-то горечь. Зрение восстановилось. Перед ним сидел черноусый мужчина и улыбался, рядом стояла встревоженная женщина с целым выводком детей.

– У вас сердце пошаливает, – сказал ему черноусый.

– Да… Раньше как-то не замечал.

– Вот, возьмите, – мужчина протянул Мустафе какой-то пузырек, – как только почувствуете боль в сердце – двадцать капель вам помогут.

– Надо же… Спасибо, – прищурив глаза сказал Мустафа.

– На здоровье, – вновь улыбнулся мужчина и, взяв жену за руку, направился дальше.

– Простите, – окликнул его Мустафа, – а куда вы летите?

– В Исламабад, – ответил черноусый, – мы отлично провели время в Эль-Гуне, а теперь возвращаемся домой, в Пакистан. Самолет через два часа.

Мустафа пристально смотрел на эту милую семью, и в голове у него как будто что-то перемкнуло.

– Прошу прощения, друг мой, эээ… Я не знаю, как вас зовут, но вы сделали для меня доброе дело, а Аллах велит не оставлять подобное без воздаяния.

– Ну, что вы! Пустяки…

– Нет-нет, это не пустяки. Вы спасли мне жизнь, теперь моя очередь. Можно вас на секундочку?

– Конечно. Последи за детьми, дорогая, – сказал мужчина.

Его жена нахмурилась, но не сказала ни слова.

– Видите ли, – прокашлявшись, сказал Мустафа, когда они отошли, – простите, а как вас зовут?

– Мое имя Ахмед.

– Отлично, меня зовут Мустафа. Так вот, Ахмед. Я, к сожалению, не могу сказать вам больше, но вам ни в коем случае нельзя сегодня лететь домой.

– Почему?

– Просто поверьте мне.

– Но у меня заканчивается отпуск, и завтра я должен быть на работе…

– Ахмед. Работа, билеты на самолет и прочее не имеют никакого значения. Вы спасли мне жизнь, и я хочу спасти ее вам и вашей очаровательной семье, – с жаром заговорил Мустафа.

Близость смерти перевернула его мировоззрение. Он решил во что бы то ни стало спасти этих людей.

– Но почему вы так уверены?..

– Я очень близок к высшим эшелонам власти. Сегодня в Исламабаде произойдет нечто чудовищное.

– Что именно?

– Я не могу вам сказать. Мы стараемся это предотвратить, но наши шансы очень малы.

– Но как… Что же…

– Ахмед, поставлю вопрос ребром. Если вы хотите, чтобы ваша жена, ваши дочери и ваш сын встретили завтрашний день, вам ни в коем случае нельзя лететь в Исламабад.

– Но… мы уже не можем поменять билеты, и у нас нет денег, и…

– Это не проблема, – ответил ему Мустафа, достав толстую пачку долларов. Отсчитав восемь тысяч, он протянул их Ахмеду.

– Я не могу, ну что вы, – замотал головой тот.

– Ахмед, друг мой. Пожалуйста, возьмите их. Поверьте, у меня денег достаточно, и вскоре они вообще перестанут иметь какую-либо ценность. Просто пообещайте мне, что вы не полетите сегодня в Исламабад.

– Х… Хорошо, обещаю. Спасибо, спасибо вам.

– Нет, Ахмед, – задумчиво проговорил Мустафа, – спасибо вам.

Отойдя от них, Мустафа принял решение. Он подошел к стойке по продаже билетов и достал свой пакистанский паспорт. Улыбнувшись миловидной девушке, он купил билет в один конец до Исламабада на ближайший рейс. Достав телефон, он надиктовал сообщение настоятелю о том, что немедленно вылетает в Пакистан, завершив его словами: «Джайя, Кали ма!» Затем, отойдя в сторону, Мустафа ловко спрятал свой паспорт в чемодан и вытащил из него другой паспорт, французский. В паспорте была его фотография и множество открытых виз. А еще он был выдан на совершенно другое имя.

Мустафа подошел к стойке в другом конце аэропорта и улыбнулся еще одной миловидной девушке.

– Добрый день.

– Здравствуйте, мистер… – взглянув на имя в паспорте, представительница авиакомпании снова посмотрела на него, – мистер Дебюсси.

– Скажите, пожалуйста, а какой у вас ближайший рейс в мегаполис?

– В мегаполис? – с удивлением посмотрела на него девушка.

– Ну да, в какой-нибудь город с населением от семи миллионов человек.

– Эммм… Ну… Есть рейсы в Карачи, Дели…

– Не подходит, еще?

– В Лондон…

– Нет, туда мне лучше не соваться.

– В Рио-де-Жанейро…

– Нет визы.

– В Москву.

– В Москву?

– Да.

– Ну, что ж, Москва – это неплохо… Москва мне подходит. Билет в один конец, пожалуйста. Там и затеряться легко будет, – пробормотал Мустафа себе под нос.

– Что, простите?

– Билет в один конец, говорю…

10 октября 2079 г.

Исламский халифат Пакистан, г. Исламабад

Дворец Халифов. 09:55

Новый халиф Пакистана, Сирадж Камени, стоял в традиционном облачении перед микрофонами и ждал завершения патриотического пропагандистского ролика. Этот ролик, выстраданный командой его лучших журналистов за два часа, был весьма неплох. Он обличал высшее руководство Индии и перечислял все подлости, которые индусы допускали в отношении своих безвинных соседей-агнцев.

Пока видео приближалось к кульминации, Сирадж думал о том, как прошел военный совет. Несмотря на сильную спешку и скорость принятия решений, многие высшие чины успели оклематься и встать в жесткую оппозицию Сираджу. Они резонно утверждали, что ядерное противостояние с Индией приведет к абсолютному поражению.

Сирадж при поддержке своего дяди утверждал, что в случае молниеносной атаки по ключевым командным пунктам противника, ответного удара может и не быть. Командующий ракетными войсками заявил, что все командные пункты и их функции дублируются, и вероятность пусть даже частичного ответного удара составляет более 99,99 %. А даже частичный ответный удар приведет к катастрофическим последствиям, не говоря уже о реакции международного сообщества, которое может долго закрывать глаза на мелкие шалости, вроде перестрелок на границе, но на массированную ядерную атаку отреагирует совершенно очевидным образом.