Больше всего сторонников у второй точки зрения. Конечно, легче всего причины поражения свалить на проблемы государственной машины, не обеспечившей собственный военно-морской флот достаточным количеством боевых кораблей с паровыми двигателями. И легче думать о случившем, поддерживая большинство, утверждающее о бессмысленности какого-либо сопротивления приближающейся союзной эскадре, так как «…борьба отживающего парусного флота с нарождающимся паровым была невозможна и союзники, господствуя на море, совершенно не боялись за безопасность своих сообщений во всё время продолжительной осады Севастополя.

Без сомнения, если бы пар в нашем флоте имел такое же широкое применение, какое он имел у противников, то влияние враждебных флотов было бы сильно оспариваемо и смело можно сказать, что Восточная война несмотря на силу наших врагов не закончилась бы падением Севастополя и торжеством врага».

Может, какая-то доля своей правды у них есть.

В популярной исторической литературе о союзной эскадре, подходившей к берегам Крыма, дается представление как об огромном скоплении кораблей. Часто упоминаются выражения типа «лес мачт», «плавучий город» и т. д. Английские исследователи приводят воспоминания участников экспедиции, которые видели в красоте невиданной ранее военно-морской армады, великолепие эскадры галеонов адмирала[162] Дрейка. Французы сравнивали картину своего вторжения в Крым с высадкой Кортеса[163] в Америке. Не будем спорить насчет красоты, но вот что-то пиратское в этом предприятии было несомненно. Хотя некоторые романтично настроенные участники, не будучи столь кровожадными, приравнивали себя то к аргонавтам, отправившимися в поход за Золотым руном, то к наследникам славы Дон-Кихота.

Но это лирика, эмоции. Общее число судов и боевых кораблей, обычно определяемых военными историками в 354 единицы, не претендует на сверхточность. До конца неясно, было оно большим или меньшим. Расхождения незначительны, но имеют место. По данным Тони Марграйва, некоторые из судов хотя и называются в составе конвоя, по документам в это время находились совсем не в Черном море.

В сентябре 1854 г. к берегам Крыма подходило не просто скопление кораблей и транспортных судов, гонимых ветром или толкаемых силой пара. При всех проблемах планирования, большой доли авантюризма это была разбитая на организованные ордеры эскадра с тщательно продуманным управлением. Четкость действий морских экипажей заслуживает уважения и сегодня. Недаром ни одна десантная операция в мире начиная с 1854 г. не организовывалась без учета опыта высадки в Крыму, открывшей сухопутную часть Крымской кампании (1854–1856 гг.) Восточной войны (1853–1856 гг.).

Настало время перенестись на противоположный берег Черного моря. Сейчас мы попытаемся выяснить, что делали русские войска, что планировали русские командиры. Безропотно ждали своей неминуемой, казалось, участи или готовились встретить незваных гостей лавиной смертоносного металла?

Многие современники, участники событий, откровенно считали, что высадка союзников в Крыму была упущена руководством России: «…деятели наши, озабоченные каждый опасностью предстоящей вверенной ему части, хлопотали об обеспечении себя, мало помышляя об общей безопасности и спасении общего дела».

Но немало и тех, кто утверждает, что высадка союзников в Крыму — едва ли не важнейший элемент многоходовой стратегической операции князя Меншикова, которая, несомненно, должна была завершиться полным разгромом неприятеля, посмевшего посягнуть на неприступную землю Российской империи.

Ну что ж, тогда прошу — информация к размышлению…

Если военно-политическую преамбулу мы более-менее подробно рассмотрели в одной из предыдущих глав книги, то сейчас постараемся разобраться, какими силами располагали русские войска в Крыму к моменту появления у его берегов союзной эскадры? Для этого еще раз вернемся на несколько месяцев назад.

До войны на полуострове размещался внушительный по меркам мирного времени гарнизон. Кроме местных и иррегулярных войск, частей Черноморского флота здесь постоянно дислоцировалась 13-я пехотная дивизия. Но это было до открытия военных действий. После их начала с потребностями в войсках нужно было определяться заново.

С какой цифры начинался расчет необходимой потребности войск в Крыму? Впервые это число было официально озвучено за год до Альминского сражения. Военное руководство Российской империи не предполагало возможности переноса театра военных действий в Крым. Рассчитывая на победоносную наступательную операцию на Дунае, князь Горчаков составил 20 сентября 1853 г. докладную записку Николаю I. По его оценкам, в кампании 1854 г. предполагалось достаточным для защиты Крыма и Одессы иметь там одну пехотную дивизию с артиллерией и один казачий полк. Точное число войск, необходимых для предполагаемого усиления группировки в случае объявления войны союзными с Турцией державами, не уточнялось. Считалось, что в этом нет никакой необходимости, так как регион обречен оставаться глубоким тылом. Опасность виделась лишь в набегах на морские укрепленные пункты по типу атак Кавказского побережья с целью поддержки мятежных горских племен.

«Нападения на наши границы с сухого пути государь не ожидал, а опасался лишь морских предприятий и высадок».

Когда после провала переговоров в Константинополе возникла потребность усиления кавказской границы, туда решили отправить из Крыма 13-ю пехотную дивизию. Ее сменила переброшенная из района Одессы 1-я бригада 14-й пехотной дивизии. Одновременно началось формирование из бессрочно-отпускных резервных батальное 13-й дивизии.

Все изменилось после того, как Синоп сделал угрозу войны России с коалицией европейских держав реальной. Отныне оставаться слепым и делать вид, что угроза по-прежнему эфемерна, было трудно. Весной-летом 1854 г. перенос театра военных действий на территорию России стал ожидаемым.