Сухая, жилистая рука ведьмака один за другим подносила к огню листки бумаги, и те, поглощенные жадным пламенем, таяли, рассыпаясь хлопьями пепла.

Альфео ненавидел пасмурную погоду. В такие дни он часто страдал мигренью, которой порой сопутствовала и боль во всем теле. Ныли суставы, ломило кости. Поэтому даже летом, когда начинался дождь, стрэг предпочитал проводить время в жарко натопленной комнате, придвинув кресло поближе к камину. Тогда боль немного притуплялась. А горячее вино с пряными травами помогало значительно улучшить настроение и хотя бы ненадолго поверить, что его одинокая жизнь не так уж скучна и однообразна.

Сделав очередной глоток из широкого хрустального бокала, стрэг распечатал белоснежный конверт и извлек из него сложенный вдвое плотный лист бумаги.

Раскрыв его, поначалу не поверил своим глазам.

– Мама? – Ведьмак даже подался вперед, чтобы оказаться поближе к пламени и получше рассмотреть короткое послание, несомненно, написанное рукой его покойной матери. Та приглашала его на званый ужин к Джулиано, что должен был состояться вечером следующего дня.

Тихо выругавшись, стрэг порвал пригласительное на мелкие клочки и раздраженно швырнул в огонь.

– Проклятье! Только воскресшей мамочки мне сейчас не хватало!

Появление Аделаиды могло спутать все карты и только все усложнить. И еще неизвестно, с какой целью она возвратилась. Уж не надумала ли заняться восстановлением мира в их не совсем дружной семейке? Только зря время потратит.

Но проигнорировать приглашение еще недавней покойницы Альфео не мог. К тому же за ужином у него появится возможность познакомиться и присмотреться к своей будущей жертве. А там, быть может, он придумает, как действовать дальше. И даже воскресшая мамочка не сможет ему помешать.

Руслана

Проснувшись на следующее утро, долго лежала с закрытыми глазами, не находя в себе силы подняться. Стоило чуть приоткрыть веки, как комната начинала расплываться, мебель теряла четкие очертания, становясь похожей на размытые пятна. Коснувшись лба, ощутила на пальцах влагу, облизала пересохшие губы и со стоном перевернулась на спину. Состояние такое, что гуманнее, наверное, было бы сейчас меня пристрелить. Разборки под проливным дождем не пошли мне на пользу. Мало проблем, теперь еще и простуду подхватила.

Попыталась принять вертикальное положение – голова закружилась еще сильнее. Пришлось снова обнять подушку. Зажмурившись, сжалась в комок, мечтая вернуться в сон. С удовольствием проспала бы еще несколько суток. Авось за это время и болезнь пройдет, и боль поутихнет.

В дверь осторожно поскреблись.

– Лана, это я, Дарио. Можно?

– У-у, – промычала нечто нечленораздельное, подразумевающее положительный ответ.

Слух уловил звук отворяющейся створки и тихий шелест шагов по паркету.

– Ты как?

– Кажется, умираю, – словно со стороны услышала свой слабый, переходящий в шепот голос.

– Еще бы тебе не умирать после такого-то выброса Силы, – тело, больше похожее на размытую тень, принадлежащее моему фальшивому супругу, примостилось рядом. – Ты вчера почти опустошила свой резерв. Нужно провести обмен, сможешь подняться?

– Не уверена, но попытаюсь.

Мне все-таки удалось сесть, правда, не без помощи Дарио, подхватившего меня под локоть. Свесив ноги с кровати, скользнула по себе недоумевающим взглядом, тщетно пытаясь вспомнить, когда это я успела переодеться в веселенькую мини-пижамку, всю в рюшиках и розовых звездочках.

– Вери иногда оставалась у меня ночевать. Вот и пригодились ее вещи, – пояснил ведьмак, прежде чем я успела выразить свое возмущение словами.

– Ты это на меня напялил?!

– Сама переоделась, – с самым честным видом заявил парень.

Пришлось поверить на слово.

– Хоть убейте, не помню, как здесь оказалась. Весь прошлый вечер как в тумане.

– А ссору с Габриэлем? Припоминаешь?

Я устало кивнула. Это было единственное, что сохранилось в памяти ярким эпизодом. Казалось, до сих пор слышу каждое больно ранящее сердце слово, вижу каждый, брошенный в мою сторону злой взгляд. А еще распинался про какие-то там чувства. Лжец и подлец, что с него взять…

– После обмена должно стать легче. – Продолжая поддерживать под руку, Дарио помог мне подняться.

– Может, сначала переоденусь?

Ведьмак закатил глаза, мол, что я там такого в этой жизни не видел, и сунул мне в руки шелковый пеньюар своей сбежавшей зазнобы. Тоже весь в рюшах и звездочках.

– Пойдем, пока совсем не свалилась. Колдовать с трупами, увы, я не умею. К тому же родителей дома нет, тебе здесь некого стесняться.

– Кроме тебя, – отозвалась вяло, но пеньюар взяла. Не было сил спорить и пререкаться.

Запахнув полы розового чуда, кое-как завязала на талии тонкий поясок и поплелась, еле передвигая ногами, за своим фиктивным мужем.

Путешествие до ритуальной тоже не задержалось в памяти. Окружающая обстановка казалась подернутой каким-то мутноватым маревом, поэтому знакомство с интерьером я решила отложить на потом. Когда немного оклемаюсь.

Плюхнувшись на пол возле алтаря, очень смахивающего на тот, что был в доме Салвиати, только задрапированного темно-синей тканью и без уродливых божков, послушно протянула ведьмаку раскрытые ладони.

По мере того как повторяла за ним уже знакомые фразы, чувствовала, как ко мне возвращается искра жизни. Я постепенно приходила в себя. А вместе с Силой, словно кусочки мозаики, восстанавливались воспоминания о прошлом вечере: знакомство с красавицей невестой, страшные минуты одиночества, побег и бурное «прощание» с Габриэлем. Наверное, вчера я видела его в последний раз.

Глаза предательски защипало.

– Как Салвиати отреагировали на мое исчезновение?

– Плохо, – честно признался ведьмак. – После того как приехали, я долго разговаривал по телефону с Джулиано. Хвала духам, до него все-таки дошло, что к ним ты больше не вернешься.

– Спасибо, – я благодарно улыбнулась своему спасителю.

Если бы не Дарио, не знаю, что бы со мной стало. Еще одну ночь в проклятом доме я бы точно не пережила.

– Утром пытался дозвониться до Габриэля, – делая вид, что увлечен разглядыванием складок на темно-синем бархате, как бы невзначай обронил мой благоверный.

– У меня к тебе будет всего одна просьба, – понимая, к чему он клонит, резко оборвала я. – Никогда не упоминай о Салвиати в моем присутствии. Больше я его не увижу. И слышать о нем тоже ничего не хочу!

Бросив на меня долгий, задумчивый взгляд, Дарио спрятал нож в потертый сафьяновый футляр и улыбнулся, почему-то виновато. Словно бы собирался за что-то извиниться.