Военнослужащие оперативно-тактической группы избивали задержанных винтовочными прикладами и плевали им в лицо[892]. Один из бывших военнослужащих группы вспоминал, что слышал, как дознаватели «выколачивали показания из заключенного»[893]. По словам одного из бывших дознавателей, один из его коллег «получил замечание и был переведен на административную работу после того, как помочился в бутылку и дал заключенному ее выпить»[894]. Военнослужащие группы также прерывали избиениями допросы, проводившиеся в мягкой форме[895]. По крайней мере, однажды они похитили жену человека, подозревавшегося в причастности к боевикам, «чтобы поспособствовать сдаче объекта в плен»[896]. Двадцативосьмилетняя мать троих детей еще кормила своего шестимесячного ребенка. После многочисленных опросов сотрудников группы, размещавшейся в ΝΑΜΑ, Human Rights Watch пришла к заключению: «Издевательства над пленными, по всей видимости, входили в упорядоченную схему издевательств — «обычную практику».

Стивен Клейнман, в то время подполковник ВВС, прибыл в Camp ΝΑΜΑ в начале сентября 2003 г., как раз в то время, когда Маккристал принимал командование над JSOC[897]. Клейнман был опытным дознавателем и инструктором программы SERE в ВВС. Отправляясь в лагерь, он полагал, что в его обязанности будет входить наблюдение за допросами и анализ способов повышения их эффективности. Годом ранее Клейнман оценивал программу в Гуантанамо и нашел «фундаментальные проблемы системного характера»[898], которые, по его мнению, подрывали заявленные цели допросов. Однако у тактической группы в ΝΑΜΑ были другие планы. Клейнману сказали, что им приходится сталкиваться со сложностями при получении ценной оперативной информации, которая также зачастую может оказаться недостоверной[899]. Требовалось, чтобы Клейнман и его коллеги по SERE оказали помощь в применении технологий SERE к допрашиваемым. Фактически они просили от Клейнмана и его коллег применения к задержанным именно тех пыток, которым они учили противостоять американских военнослужащих.

Клейнман согласился, что получаемые сведения представляли собой совершеннейшую мешанину, однако высказал сомнение в том, что причиной этого была недостаточная жесткость допросов. Он описал царивший в подразделении хаос, когда вновь поступившие заключенные не подвергались эффективной предварительной проверке, а некоторые из тех, кто уже находился в заключении, похоже, не представляли никакого интереса с разведывательной точки зрения[900]. Однако в тактической группе хотели, чтобы Клейнман и его коллеги принимали непосредственное участие в допросах, и в итоге им был отдан такой приказ[901]. Вскоре Клейнман очутился в «Черной комнате» ΝΑΜΑ. «Я вошел в комнату для допросов. Она была выкрашена в черный цвет. В лицо допрашиваемому был направлен яркий свет. За его спиной стоял охранник… с металлическим прутом… которым он постукивал себе по руке, — вспоминал Клейнман. — Дознаватель сидел на стуле. Слева от него находился переводчик… допрашиваемый стоял на коленях… Дознаватель задавал вопрос, вопрос переводился, давался ответ, и, пока шел перевод ответа, допрашиваемого били по лицу… Так продолжалось с каждым вопросом и ответом. Я спросил у коллег, имея в виду побои, как долго это продолжалось. Они ответили, что работают приблизительно полчаса»[902].

По словам Клейнмана, он счел тактику, применяемую к заключенному, «прямым нарушением Женевских конвенций и действиями, которые могут быть классифицированы как военное преступление». Клейнман вспоминает, что заявил командиру подразделения специального назначения в ΝΑΜΑ, что его подчиненные вели себя «противозаконно» и систематически нарушали Женевские конвенции. Это не оказало никакого воздействия ни на командира, ни на коллег Клейнмана по JPRA/SERE. Начальник Клейнмана сказал ему, что исполнителям «было разрешено использовать при допросах методы SERE»[903]. По мнению Клейнмана, это был «противозаконный приказ». Он заявил: «Я не хочу участвовать в этом и думаю, что и другим тоже не следует поступать таким образом». Ему ответили, что заключенные не подпадают под действие Женевских конвенций, так как являются «незаконными комбатантами»[904]. Пытки продолжались.

Клейнман также вспоминал одного заключенного, которого пытались «сломать»[905]. Дознаватели решили разыграть его освобождение, вывезли к автобусной остановке, однако через несколько секунд снова схватили и вернули в ΝΑΜΑ. «Вырывавшийся человек был буквально внесен в бункер на руках двумя охранниками, — рассказывал Клейнман. — Двое моих коллег по SERE взялись за дело… Они сорвали с него одежду — не срезали, а именно сорвали… сорвали нижнее белье, отобрали обувь, надели на голову мешок. Затем они сковали кандалами его руки и ноги. Все это время они пронзительно кричали по-английски прямо ему в уши… о том, какой он отвратительный представитель рода людского… Затем ему приказали сохранять одну и ту же позу в течение 12 часов. Независимо от того, просил ли он что-то или умолял о помощи, охранники не должны были ничего делать, если только он не терял сознания».

Несмотря на возражения Клейнмана относительно применения в ΝΑΜΑ тактик SERE, и оперативно-тактическая группа, и начальство Клейнмана продолжали двигаться вперед. В сентябре 2003 г. они начали работать над «Концепцией операций» (CONOP) по «использованию» лагеря для работы с «особо важными целями»[906]. Как и «Проект плана разведки», разработанный годом ранее главным психологом SERE доктором Брюсом Джессеном для применения в Афганистане, новый документ предполагал использование «обратного конструирования» вражеских тактик проведения допросов, использовавшихся для тренировок американских военнослужащих. CONOP призывала «для наказания заключенных использовать в максимальной степени действия, противоречащие их культурным традициям». Менее чем через месяц после прибытия Клейнмана в ΝΑΜΑ он был отозван оттуда. По словам генерального инспектора Пентагона, причиной было то, что между военнослужащими оперативно-тактической группы и Клейнманом «возникали явные трения»[907]. Позже в своих показаниях сенату Клейнман сообщил, что понятие «трения» совершенно не отражает сути происходившего. По его заверению, военнослужащие оперативно-тактической группы угрожали его жизни в отместку за несогласие. Так, например, один из них, натачивая нож, посоветовал Клейнману «спать чутко», потому что здесь «с террористами не нянчатся»[908].