Предводитель смотрел растерянно и жалко.

– За что мне такое наказание? – застонал он. – Пожары эти, убийства, утопление, штыки, кишки вывернутые, еще вы вчера такое представление устроили… Что мне делать, Родион Георгиевич? Яду выпить или в заливе утопиться?

– Для начала взять себя в руки, – ответил Ванзаров и сел на стул. – Вы городская власть и не имеете права раскисать.

– Но ведь кругом такое творится! – всхлипнул Фёкл Антонович. – Это конец! Мне конец… И вы ничего не можете… И Лебедев ваш ничем не поможет…

– Скоро все кончится. Полагаю, завтра или послезавтра возьму убийцу.

Предводитель оживился, протер глаза и уселся, как воспитанный человек.

– Неужели? Этому можно верить? Кто же это?

– Пока сказать не могу. Хотите знать, чьей рукой написаны записки Джека Невидимки? Ну, как думаете?

– Да откуда же мне… Вы же столько записей просмотрели.

– Инженер Жарков их писал.

– То есть как? – Фёкл Антонович подумал, что его разыгрывают. – Вы ничего не путаете? У него же в кармане… Как же он мог сам…

– Все очень просто, – ответил Ванзаров. – Записки эти были приготовлены еще в ноябре, но тогда им не нашлось применения. В кармане Жаркова записка нашлась потому, что он сам ее туда и положил.

– Вам, конечно, виднее… Но как же он мог вторую в участке оставить?

– Действительно, в это время он уже лежал в прозекторской, – согласился Ванзаров. – А вы как думаете?

– Что я могу тут подумать!

– Тогда ее подложил кто-то другой. Другое интересно: почему записки не нашлось на теле Усольцева.

– Не мучьте! – взмолился Фёкл Антонович. – Не тяните жилы!

– Потому что их было всего две. Одна для дела, другая про запас.

– Для какого дела?

– Чтобы запутать убийство Анны Анюковой, более известной, как Анька-модистка, вашей любовницы.

Предводитель совершил невероятный поступок: каким-то образом ему удалось выпрыгнуть из-за стола, не свалив кресло. Он попятился и замахал руками так, будто перед ним появилось привидение.

– Что так занервничали? – спросил Ванзаров.

– Это… Это… Как… Откуда вы… – язык не слушался Фёкла Антоновича.

– Я же не сказал, что вы ее убили. Она была вашей любовницей. Это не преступление. Во всяком случае, перед законом. С супругой сами разберетесь.

– Но это было года два назад!

– После вас у Анны много ухажеров сменилось. Вам-то что волноваться?

Фёкл Антонович после такой встряски совсем занемог. Схватившись за сердце, только с правой стороны, отодвинул кресло и тяжело в него опустился.

– Ужасно… Если известно вам, то и еще кто может узнать…

– Что поделать, за любовь надо платить, – сказал Ванзаров и добавил: – Кстати, я всего лишь сделал предположение. Логичное, но предположение. Вы запросто могли бы сказать, что ничего не было. Сами себя выдали. Надо следить за нервами. Подлечитесь у Асмуса, что ли…

Предводитель понял, что его обвели вокруг пальца. Хоть свидетелей не было.

– Я надеюсь… – начал он.

– Надейтесь, – сказал Ванзаров, вставая. – Сегодня вернусь поздно, у нас дуэль намечается. Может, еще кого-нибудь убьют. Спать лягу в участке. Сверток пусть пока тут полежит. А пристава – в лазарет. Немедленно!

Напротив участка стоял господин в клетчатом костюме, скрестив руки на груди не хуже Наполеона. Важности – точно не меньше. Ванзаров подошел сам.

– Какая неожиданная встреча! – вскрикнул он.

Фон Котен руки не подал, выглядел хмурым и сосредоточенным.

– Нам необходимо побеседовать.

– Догадываюсь, – сказал Ванзаров. – Убит ваш агент, нужна помощь сыскной полиции.

– Прошу вас, тише, – ротмистр в штатском подхватил его под локоть и увлек вниз по улице. – Что вам известно?

– Убийцу пока назвать не могу. Обо всем прочем имею некоторые догадки.

– Например?

– Думаю, агент ваш выбрал какую-нибудь дерзкую и острую кличку: Шмель, например. Думаю, организовал некую тайную ячейку с неясными целями. И неплохо на этом зарабатывал. Борьба с тиранией – выгодное дело. Лучше нефтяных приисков. Грязи столько же, а выгоды больше.

– Вы или слишком умны, или много знаете, – сказал фон Котен, что прозвучало недобрым предупреждением. – Возникли серьезные осложнения…

– Чтобы помочь вам, я должен знать, а не строить логические предположения, – ответил Ванзаров. – Выкладывайте.

– Но вы понимаете, что сведения об агентах…

– Ротмистр, я давно все понимаю. Как-никак к одному Министерству внутренних дел принадлежим. Только мы всякой ерундой занимаемся, а вы – охранка, о благе государства печетесь.

Фон Котен посчитал за лучшее не заметить дерзость.

– Опишу только самое главное, – сказал он. – Шмель организовал в Сестрорецке боевую ячейку. Назвали ее «Ядро». Кроме него, в состав входило три человека: Жарик, Зай и Старик…

– Что же случилось с этими славными друзьями?

– Шмель вызвал меня панической телеграммой. Я приехал, он сообщил, что Жарик убит. Шмель опасался за свою жизнь. И вот теперь убит он. Утоплен, как понимаю.

– Вас интересует, кто методично уничтожает всю ячейку?

– Что значит «всю»? – спросил фон Котен.

– Позволю несколько предположений, – сказал Ванзаров. – Жарик – это инженер Оружейного завода Жарков. Убит, как вы знаете, ударом штыка, затем выпотрошен. Зай, или мещанин Стася Зайковский, сгорел со всей семьей в собственном доме. Насчет Старика у меня есть сомнения. А вот Шмель, или Василий Усольцев, был утоплен вчера в кабинке для купаний. Все «Ядро» в сборе?

Фон Котен закусил губу.

– Не в курсе, что Зай убит? – спросил Ванзаров. – Понимаю ваши чувства. Раскройте, кто такой Старик?

– Шмель не посвящал его в планы ячейки, держал как запасной вариант.

– Тогда что вас тревожит? Явно не судьба Старика.

– Шмель планировал акцию…

– Вот как? Интересно. А вам полагалось раскрыть ее в самый последний момент. Всем – премия и награды.

– Господин Ванзаров, не время для шуток, – фон Котен помолчал, сдерживая раздражение, и продолжил: – Вам известно, что задумал Шмель?

– Ни малейшего представления. Мы же сыскная полиция, а не политическая.

– Они должны были подложить бомбу. Более того, Шмель доложил, что бомба уже заложена. Только…

– Усольцев обещал указать вам место в последний момент, – сказал Ванзаров. – И теперь вы не знаете, где она спрятана. Интересно.