посматривает на его волосы. Остаться без половины шевелюры в планы Мартина никак не входило, — во-первых тебе необходимо обговорить с организаторами фестиваля время нашего саунд-чека и выступления. Во-вторых ознакомиться с райдером…

— С чем? — машинально переспросила Женя.

— Ну, это такой список, что необходимо группе во время выступлений и гастролей. Например, размер гримёрки, оборудование и даже такие мелочи, как колличество минералки или девушек вечером в номер.

— Ты ошибаешься, — самым елейным тоном напомнила Женя, — я не нанималась в ваш коллектив сутенёром. К тому же количество юных девушек вполне может заменить качество пожилых дам.

Мартин сперва побагровел словно перезрелый помидор. Ещё секунда и казалось, что из всех его щелей рванёт пенящаяся кровь. Затем, так же разом, побледнел и злобно прошипел:

— У тебя короткая память.

— А у тебя член.

Последняя фраза вырвалась у Жени совершенно машинально. Вот уж не думала, что глупым хамством она так заденет его раздутое мужское альтер-эго.

— Судя по тому, как ты пищала и стонала подо мной, мне так не показалось, — Мартин оглядел Женю с головы до ног и нагло хмыкнул, — или может у твоего ненаглядного муженька, с которым ты так поспешно удрала, хер прямо-таки волшебный?

— Ты… ты… самый мерзкий двуличный тип которого я когда-либо встречала. Долбанный потаскун. Безмозглый ё*арь-терорист.

Блин, он и не думал, что это может так возбуждать. Женя продолжала лаять, что-то очень обидное, грубое, а в мозгу Мартина уже рождались картины, как он преодолевает её слабое сопротивление, опрокидывает на кровать и засаживает по самые помидоры. Кстати, даже не раздевая…

— Заткнись, менеджер в постель. Охотно разделяю все твои мысли по моему поводу, но все вы бабы только и мечтаете, что бы вам засадили покрепче и поглубже и ты не исключение, бедная обиженная овечка!

— Какая же ты дрянь. Я думала, что, наконец, встретила доброго отзывчивого человека, — у Жени непроизвольно брызнули слёзы, — мне было так тяжело. Я думала, что обрела друга…

— Да, конечно. Понимаю. Не знаю чего ты там от меня ждала. Думала, что я буду тебя утешать? Вытирать твои сопли? Слушать откровения про другого мужика? Извини, по другому не умею.

Внезапно весь буйный запал вышел из Мартина словно воздух из лопнувшего шарика. До него, наконец, дошло, что Женька, эта бедная пришибленная овечка, в него влюбилась. Вот просто так взяла и привязалась за какие-то мнимые качества о которых он и не подозревал. От этой мысли стало, как-то по-особенному хорошо и одновременно страшно. Словно момент перед оргазмом, когда тело внезапно наливается тягучей сладкой истомой перед тем, как полететь в глубокую чёрную пропасть. Это яркое откровенное понимание разверзлось перед ним, как эта самая пропасть. С ясностью до мельчайших деталей. Словно слепящее пламя белой кварцевой горелки. Его полюбили… и Мартину стало страшно.

Это было очень давно. Почти двадцать лет назад. Он был сопливым подростком. Чувственным, самолюбивым и гордым. Его тоже полюбили и он буквально купался в этом чувстве, как в ласковых лучах солнца. Тогда ему хотелось летать. Но первое чувство обернулось для Мартина пропастью. Такой бесконечной чёрной дырой в которую он падал много лет и никак не мог остановиться. Боль была такой, что временами он не мог дышать. Ощущение беспомощности и безысходности он глушил кратковременными утехами от которых оставалось ощущение скуки и пустоты. Чёрная дыра только росла, а ощущение утраты не уходило. Став постарше он огрубел, оброс непробиваемой шкурой шутника и профессионального дол*оёба. Всепоглощающие чувства больше не приходили. Ощущение тупизны происходящего притупилось. Он просто жил, работал, занимался музыкой и старательно избегал отношений. Да, его первая любовь могла оказаться неудачной. Они могли бы пережить этот взрыв и разойтись полностью равнодушными друг к другу людьми. А может быть, были бы до сих пор вместе… Несостоявшееся молчало.

Конечно, за эти годы у Мартина были некоторые подобия отношений, но он не отдавался им полностью. Несостоявшееся страшило, тянуло назад к ощущению тотального бессилия и он не открывался категорически никому.

— Раз такое дело. Извини. Мне надо идти, — Мартин встал и уже подойдя к двери, обернулся и поставил под происходящим точку, — давай прощаться.

Женя ощутила слабость. Что значит прощаться? Она просто спит. Разбудите её. Так скоропостижно. Так нелепо. Она подняла глаза на Мартина. Наглая бравада схлынула. Он выглядел очень усталым и подавленным.

— Жаль, что всё так глупо обернулось, — Мартин вздохнул, — я не тот на кого стоило строить планы. Давай извиним друг друга, обнимемся и я побежал.

Женя приблизилась к Мартину неохотно. Неловко ткнулась носом в его плечо и почувствовала, что он дрожит.

— Ты чего?

Она осторожно провела рукой по его влажной груди.

— Не знаю. Ещё с утра неважно себя чувствую.

Женя почувствовала, что Мартин обнимает её за талию. На мгновение прижался щекой к её макушке. Потом подхватил ладонь и торопливо поцеловал пальцы.

— Не сердись на меня. Ладно? Так будет лучше. Надеюсь, что у тебя всё будет хорошо.

Ещё секунда и Женя чувствовала, что опять заревёт, но на этот раз на пару с Мартином.

— Ты же ничего не знаешь.

— И не надо. Ни к чему.

Жене хотелось заорать " Не уходи», но язык предательски прилип к гортани. Она чувствовала, как Мартин прижался к ней всем телом и торопливо гладит голову, спину, плечи. Женя прижималась к его груди не в состоянии расцепить руки.

— Всё мне надо бежать.

Мартин выпустил Женю из своих объятий.

— Знаешь, я запал на тебя в первый миг, едва увидел, — неожиданно признался