— Я почувствовал их запах у входа в подземный лаз. Ты точно так же вонял, когда Горгот в тот день принес тебя. — Макин снова нахмурился. — Теперь я понимаю, зачем мы скупали коз, ведь во время осады держать в замке такое количество коз бессмысленно.

— Горгот привел их, — сказал я. — Я пообещал им убежище среди скал Маттеракса, хотя, возможно, именно козы решили все дело в нашу пользу… их там сто двадцать. Они рыли тоннель. Делали замаскированные выходы у подножия хребта.

На лице Мартена появилось подобие улыбки.

— Теперь я понимаю, почему ты не хотел слушать, когда я просился защищать хребет.

— Они не могут победить, — сказал Макин. — С одной сотней. Пусть даже троллей!

— Нет, но посмотри на них. Что за кровавое месиво они там устроили. Как сказал бы Мейкэл, большого слона привели. — Я спрятался в тень камня. — Все хорошо. Возвращаемся.

— Почему они только сейчас появились? И как они узнали, когда надо вступать в бой? — недоумевал Мартен.

— Хочешь спросить, как Горгот все рассчитал? «Через час после схода лавины», — сказал я ему, и он согласился…

Но как он узнал, что лавина сошла?

Последний дозорный скрылся в отверстии лаза, зиявшего чернотой.

— Мне нужно, чтобы ты удержался здесь, Мартен, — сказал я. — Во что бы то ни стало.

— Мы удержимся. Я никогда не забуду, что вы для меня сделали, и все мои ребята пойдут туда, куда я их поведу, — ответил Мартен.

Казалось, я ничего особенного для него не сделал. Игрушка и немного гвоздики — унять боль и позволить девочке легко покинуть этот мир.

Макин, проходя мимо, положил руку Мартену на плечо. Их связывало общее горе. Они оба потеряли дочерей. Это был серьезный удар. Полжизни я знал Макина, и только сейчас он обмолвился о ней. Я не знал, способен ли я на такие чувства, или я просто умный и поверхностный, каким меня многие считают. Эти мужчины несут смерть дочерей через всю свою жизнь. И у меня был мертвый ребенок, чье имя я забыл, который неотступно следовал за мной, потому что я не хотел брать на себя ответственность за свою вину. За маленькую шкатулку, хранившую мою память. Тяжелую настолько, что я не мог нести такую тяжесть.

Мы шли по подземному проходу, хорошо утоптанному за долгие годы использования. У входа я взял приготовленный фонарь. Он разгорелся ярче, и моя обожженная щека запульсировала. Гог, когда опалил огнем, передал мне крупицу своих магических способностей. Я усвоил урок Ферракайнда не следовать по этому пути. Время от времени я останавливался и рассматривал подземные леса из камней, которые простирались направо и налево от основного коридора. Сталактиты и сталагмиты. Так называл их Лундист, хотя он показывал мне лишь картинки в книгах, и, честно говоря, вид на картинках они имели скучный. Я не знаю, какая между сталактитами и сталагмитами разница, возможно, большие — это сталагмиты. Лундист говорил, что они растут, я этого никогда не видел. Но в свете фонаря, глубоко под тяжестью горных массивов их красоту не передать словами.

Когда красота живых камней меня наконец отпустила, я обнаружил, что в подземном проходе я один — островок света в древнем мраке. Быстрый взгляд вперед только подтвердил это. Ни дозорных, ни братьев, ни даже звука их шагов.

Что-то не так.

— Йорг. — Сейджес вышел из-за каменной колоны, свет внутри него обозначил татуировки на его теле и отбросил их тени на стены прохода, они двигались и трепетали, искажаясь на каждой неровности.

— Язычник. — Я смотрел ему прямо в глаза. — Тебе снова понадобились жизни священнослужителей?

Он улыбнулся.

— К тебе было трудно подобраться, Йорг. Твои сны в кольце терновой изгороди. — Он нахмурился. — Или это шкатулка? Это шкатулка, Йорг? Чувствую чью-то руку. Кто-то оберегает тебя от меня.

Мои руки неподвижны, глаза смотрят в глаза Сейджеса, но я чувствую тяжесть на бедре, его взгляд ищет шкатулку.

— Интересно, — сказал Сейджес. — Но это не имеет значения. Сейчас мы подошли к черте, где я снова могу тебя достать.

— Ты пришел поиграть со мной, язычник? Повернуть меня на путь, который ты мне уготовил? — Я вытащил меч из ножен, но это не произвело на Сейджеса никакого впечатления. — Только не говори мне… что тебя нет здесь.

Он снова улыбнулся. Чуть склонил голову.

— Я для тебя недосягаем, Йорг, а ты все еще идешь тем путем, который я тебе определил много лет назад. Все, что тебе осталось, — выбрать то, как ты умрешь. Я отнял у тебя Катрин. Она бы сделала тебя сильным. Она инь твоего ян, если хочешь. И сейчас ты слаб, а она служит не тебе, а мне, дает мне в руки Стрелу, которую я направлю туда, куда пожелаю.

— Нет. — Я покачал головой и сделал шаг к нему, проверяя, куда ставлю ногу.

В пещере один неверный шаг, и падение может быть непредсказуемым. Но как бы ни был я осторожен, язычник всегда заставлял меня сомневаться в верности моих шагов, в мотивах поступков, отравлял неуверенностью, которая съедала изнутри, как раковая опухоль.

— Нет, — повторил я, ища уверенности. — Тайно злорадствовать — удел дураков. Если бы я играл в твою игру, ты бы оставил меня в покое. — Я попробовал достать его острием меча. — Возможно, те легкие прикосновения не возымели действия, как ты надеялся, и ты решил открыто столкнуть меня с пути, по которому я иду. Тайно злорадствовать — удел дураков, а я никогда не считал тебя дураком, Сейджес.

Свет искрами рассыпался по его телу.

— Ты не можешь победить, мальчишка. Ты не можешь победить. Так почему ты все еще здесь? Что ты замышляешь? Где ты прячешь свои секреты? — Его взгляд вновь остановился на шкатулке.

Быстрый шаг и выпад. Он зашипел, когда меч коснулся его, не встречая сопротивления плоти, словно передо мной висела только его одежда.

— Меня здесь нет! — процедил он сквозь стиснутые зубы, словно настойчивость сделала их реальными. И исчез.

— Йорг? — рядом со мной стоял Макин, на лице беспокойство, рука на рукояти меча. — Йорг?

— А! Сплю на ходу. — Я тряхнул головой. — Идем!

* * *

Подземный проход привел нас в глубокие подвалы замка, выходы из которых были замаскированы под огромные винные бочки. Проталкиваясь между дозорными, я нашел Хоббза.

— Займитесь тараном, делайте с ним, что хотите, — сказал я. — На вид он крепкий, но время от времени солдаты, которые его раскачивают, устают, и их сменяют другие. Берите сменщиков на прицел. Тем более что их сейчас не много, особенно ловких и сообразительных. Ловкие и сообразительные заняты метанием камней в стены. Так что пользуйтесь преимуществом и убейте как можно больше солдат на этом участке.

Затем я направился во внутренний двор, где меня у проездной башни ждали новобранцы, подданные и знаменосцы. Рыцари дома Морроу собрались слева от опускной решетки, поблескивали доспехи, мечи в руках. Справа стояли рыцари в пластинчатых доспехах, сыновья знатных родителей из города Ходд, главного города северных долин. Несомненно, они пришли заслужить благосклонность короля и снискать честь и славу своим домам. В основном это были молодые люди, в большей мере привыкшие к золоту и состязаниям на турнирах, нежели к крови и разрушению. Среди них я увидел сэра Илмара Золотого, его доспехи сияли соответственно его имени. Настоящий воин, несмотря на роскошь его облачения. Боевая сила среди незрелой молодежи. На ступенях и галереях толпились арбалетчики из Вестфаста. Во главе их стоял лорд Скулар с суровым обветренным лицом, известный своей беспощадностью. Кучкой стояли у расколотых ворот люди из Хонтсайда, жестокие и стойкие воины с холмов, в кожаных панцирях с металлическими пластинами, с заточенными топорами и круглыми деревянными щитами, обтянутыми козлиной кожей.