Беззвучно бормоча проклятия, Краер с лихорадочной поспешностью ссыпался с дерева, обдирая кору ногтями. Соскакивая на землю в темноте, он наделал больше шума, чем хотелось бы, так что ему пришлось сделать шесть громких шагов в ложном направлении, прежде чем беззвучно направиться к облюбованной полянке. Следует ли им немедленно сниматься с места? Нет, если они начнут бродить по густому лесу в это время суток, то вчетвером наделают столько шума… Так что разумнее будет, несмотря ни на что, оставаться на месте. Может быть, Ястреб слышал, как кто-нибудь бродит поблизости? Ястреб…

…Ястреб держал Владычицу Самоцветов за горло. Сараспер стоял рядом, наблюдая за происходящим, по поляне были разбросаны куски какого-то похожего на змею черного чудища, а Хоукрил замахивался мечом, чтобы… чтобы…

— Ястреб, ты что, совсем ополоумел? — Краер был слишком ошеломлен для того, чтобы понизить голос или найти какие-нибудь более убедительные слова; его крик прозвучал над поляной, как треск охваченной пламенем сосновой ветки.

— Неужели боги с небес наложили на тебя проклятие? — яростно добавил он, перескакивая через останки ночного червя, словно перед ним лежало безобидное поваленное дерево. — Брось меч!

Латник обалдело уставился на своего друга. Он никогда еще не видел похожего на паука коротышку в такой ярости, даже в тот день, когда давно уже покойный безмозглый глупец впервые обозвал Краера Длиннопалым. Этого прозвища квартирмейстер и сейчас, двадцать лет спустя, терпеть не мог. Хоукрил заморгал, и его меч неподвижно замер в воздухе.

Краер подскочил к нему и схватил Хоукрила за запястье.

— Я сказал: брось его!

Хоукрил мотнул головой, выпустил меч и развел руками, как будто в крайнем удивлении.

— Краер, она же пыталась убить нас…

— Наверняка на нее наложил заклятие кто-то из магов Серебряного Древа, — мгновенно парировал квартирмейстер. — И тебе, значит, не пришло в голову ничего лучшего, как изрубить ее на котлеты, поступить с нею именно так, как они намеревались поступить с нами? Тогда скажи мне, Ястреб: неужели ты после всего решил податься в армию Серебряного Древа? Или барон заколдовал тебя, чтобы ты выполнял его желания? Похоже на то. Ты подумал хотя бы о том, долго ли нам удастся сопротивляться этой троице без нее? А может быть, ты собирался сначала отрубить ей голову, а потом все-таки немного подумать?

Краер чуть ли не визжал, изо рта у него летели брызги слюны, лицо его было белым, как мел, а глаза сверкали гневом. Глаза Эмбры все так же были закрыты, а Сараспер стоял перед нею и пристально вглядывался в лицо девушки. Ее горло чуть заметно подергивалось, словно она пыталась и не могла сглотнуть, а язык нервно облизывал сухие губы, но она не говорила ни слова.

— Краер… — Рокочущий бас латника звучал почти умоляюще.

Квартирмейстер шагнул мимо него, словно мимо пустого места, взял Эмбру за локти — он не смел прикоснуться к ее плечам — и осторожно усадил.

— Безмозглый болван, — бросил он через плечо Хоукрилу, а затем повернулся к Сарасперу. — Мой добрый целитель, — негромко и совершенно спокойно сказал он, — Не согласишься ли ты немедленно встать на стражу? Я очень хотел бы, чтобы ты отошел на несколько шагов в сторону, чтобы тебе не мешал наш шум, и внимательно слушал, что происходит вокруг, особенно в том направлении. Кто-то — или что-то — могло услышать нас.

Не дожидаясь ответа, квартирмейстер склонился к волшебнице, почти прикоснувшись лбом к ее лицу, и спросил ласковым голосом:

— Эмбра? Госпожа Эмбра? Что случилось?

Дочь Фаерода Серебряное Древо подняла к нему полные страдания глаза, пошевелила губами, пытаясь что-то сказать, но вместо этого обхватила его обеими руками за шею и разразилась рыданиями. Квартирмейстер крепко обнял ее. Он стоял неподвижно, дожидаясь, пока плач прекратится, и слышал, как Хоукрил беспокойно переминался с ноги на ногу у него за спиной. Потом раздался характерный звук: это латник очищал окровавленный клинок, несколько раз вонзив его в мягкую лесную землю.

Потребовалось немало времени, прежде чем Эмбра немного пришла в себя и смогла более или менее внятно рассказать, как оказалась во власти непреодолимого принуждения. Сквозь туман, внезапно окутавший ее разум, она увидела Повелителя Заклинаний, сидевшего за отполированным до зеркального блеска столом в любимой комнате ее отца в замке Серебряного Древа. В руках он держал деревянную фигурку… а рядом сидел ее отец и с холодной улыбкой наблюдал за тем, как колдовские силы овладевали его дочерью…

— А теперь хватит слез, — решительно сказал Краер и искоса взглянул на Сараспера: тот неслышно подошел поближе, чтобы слышать рассказ волшебницы.

— Есть ли возможность как-то разрушить это волшебство? — тщательно подбирая слова, спросил старик.

Эмбра, содрогаясь всем телом, несколько раз глубоко вздохнула, с усилием сглотнула стоявший в горле ком. Ее лица не было видно за рассыпавшимися волосами. Вместо ответа она лишь преувеличенно резко пожала плечами.

Трое мужчин мрачно переглянулись, и Сараспер снова нагнулся к ней и спросил:

— А что будет, если уничтожить деревянную куклу, которой он воспользовался?

— Д-да, это… это помогло бы, — стуча зубами, ответила Эмбра. — Пока Амбелтер не сделает другую. Ему нужно будет своими руками сделать новую статуэтку и привязать к ней что-нибудь мое… Может быть, волосы с расчески, если они еще не потратили все, пока разыскивали меня.

— А нельзя ли, скажем, сжечь эту штуку отсюда — вашим волшебством, — если я… если мы все вам поможем?

Эмбра вновь закрыла глаза и, как показалось мужчинам, вся съежилась. Они видели, как она опять задрожала, но ответ прозвучал совершенно спокойно:

— Это выход. Это… это убьет меня.

— Почему же?

— Для этого я сама должна войти в огонь… И, когда моя кожа начнет обугливаться, дотянуться до деревяшки, находящейся в замке, чтобы она тоже загорелась.

— Так, а если потом мы исцелим ваши ожоги? Это восстановит куклу, или вы сможете воспрепятствовать этому?

Эмбра открыла глаза и, резко вскинув голову, взглянула на целителя; на ее лице вдруг явственно показалась надежда.

— Да, это возможно!

— Значит, так мы и поступим, — спокойно проговорил целитель. — Раздевайтесь догола — все — и уберите подальше от себя все металлические вещи. Хоукрил, не забудь снять наручи. Не должно остаться никакого металла.

— Догола? — переспросил латник, хотя его пальцы уже боролись с застежками.

— Если ты не хочешь, чтобы вся твоя одежда сгорела дотла, — с любезной улыбкой пояснил Сараспер. — Если хотите, чтобы наша госпожа осталась жива, то вы должны будете помочь мне. Я без вас просто не справлюсь. Не разбрасывайте вещи, складывайте их аккуратно: я хочу, чтобы мы в случае опасности смогли, не теряя ни мгновения, схватить свое барахло и улизнуть отсюда. Она, скорее всего, будет громко кричать, как только все это начнется.