– У тебя есть семья?

Мужчина дернулся, а глаза, даже опухшие, расширились, наполняясь страхом.

– Нет, дружище, нет. Никакой семьи.

– У тебя есть семья, – сказал Шай.

Мужчина покачал головой.

– Нет. Не раньше, чем я завязал. После того, как я завязал. Не раньше, чувак, они не знают, кем я был. Они даже не знают, что я – это я.

– Они должны знать, – сказал ему Шай.

Мужчина покачал головой, лежа в грязи, его тело двигалось от волнения.

– Они не знают. Они знают меня только после того, как я завязал.

– Ты забрал три жизни, уничтожил еще две, о которых я знаю, ты также убил того продавца. Думаешь, они не должны знать? – спросил Шай.

– Я расскажу. Я признаюсь. Я признался в этом тому индейцу, который нашел меня. Я признался в этом тем парням, которых он приставил охранять меня. Я сделал это, и это преследовало меня, чувак, это преследовало меня, – быстро сказал он. – Это преследовало меня так сильно, то, на что я был способен, это дерьмо довело меня, и я завязал.

– Значит, мои родители умерли, чтобы ты мог выучить урок и жить хорошо. Думаешь, я доволен этим компромиссом? Или мой брат? Ты думаешь, что это дерьмо будет иметь для него значение? Думаешь, для меня это дерьмо что-то значит?

– Нет. Я просто... я не знаю, чувак, я просто... с тех пор я изменился. У меня есть семья. У меня есть причина оставаться чистым. Они нуждаются во мне, и я просто говорю, что понимаю тебя. Делай то, что должен, но я не хочу умирать.

– Прямо сейчас ты хочешь получить от меня этот подарок. Ты хочешь продолжать дышать.

– Да, – прошептал мужчина.

– И ты думаешь, – Шай наклонился вперед, – что после того, как выстрелил моей матери в затылок, забрал у нее этот подарок, ты думаешь, что должен получить этот подарок от меня?

– Нет, – все еще шептал мужчина. – Я этого не заслуживаю. Я знаю это. Я просто надеюсь, что у тебя хватит сил проявить милосердие.

Шай сменил тему.

– Я был слишком мал, копы не рассказывают эту чушь детям, а мои дядя и тетя ни х*я не поделились. Так ты мне скажи. Где ты застрелил моего отца?

– Парень, не делай этого с собой.

– Скажи мне, – настаивал Шай, наклоняясь еще ближе, переместил рукоять ножа в ладони и обвил пальцы вокруг древка, движения, которые мужчина не пропустил. – Где... ты... застрелил моего отца? – он закончил свой вопрос рыком.

– Скажи ему, – пророкотал Тэк, и Шай резко повернул голову.

Иисусе, он его не слышал.

Братья двинулись следом за Тэком.

Черт, он не слышал ни одного из них.

– О боже, о черт, о боже, – проскулил мужчина, испуганно отпрянув, но остановился, когда Боз, Хаунд и Хай обогнули его сзади, а остальные братья окружили его.

Шай поднялся на ноги, чтобы встать рядом с Тэком.

– Я сказал, – заявил Шай, не сводя глаз с Тэка, – частная вечеринка.

– Вижу, ты не понял, брат, но мы разберемся вместе, – ответил Тэк.

– Отвечай на его вопрос, ублюдок, – прорычал Хоп, сильно пнув лежащего на земле мужчину ботинком. – Он хочет знать, где ты застрелил его отца.

– В проходе, – поспешно ответил мужчина.

– Это та информация, которую ты искал, Шай? – спросил Тэк, указывая глазами на мужчину.

– Нет, – ответил Шай.

Мужчина покачал головой.

– Э-э... если ты не скажешь, чувак, то ты окажешься в мире боли, – заговорил Боз, затем наклонился к мужчине и отрезал, – хотя ты итак в мире боли. Скажи моему брату, как ты застрелил его гребаного папашу.

– Лицо, – прошептал он.

– Господи, черт, когда мы его убьем, я смогу продолжать колоть его? – спросил Хаунд.

Мужчина издал испуганный писк.

Шай уставился на Хаунда, потом перевел взгляд на Тэка.

– Ты там уже давно, – догадался он.

– Братья не делают подобного в одиночку, – ответил Тэк, и Шай выдержал его взгляд.

Затем Шай сделал глубокий вдох.

Наконец, он сказал Тэку.

– У него есть семья.

– Я слышал. Тебе не все равно? – спросил Тэк.

– Я вырос без семьи, – напомнил ему Шай.

– Месть, – покачал головой Тэк. – Брат, это дерьмо грязное. Этот хрен ни черта не значит, но у него семья, и ты должен учесть это. Или они узнают, кем он был, что он сделал и узнают, что он заплатил, или же они будут жить с тем, кто он есть сейчас. Разница в том, что у тебя есть братья. Такое дерьмо, – он махнул рукой в сторону человека в грязи, – вряд ли случится с тобой. Судя по всему, у тебя скоро будет новая семья. Однажды и они могут стать уязвимыми. Месть – это круг. В нем нет углов, чтобы повернуть, нет конца линии. Если ты будешь счастлив, то и мы соответственно будем довольны. Если ты захочешь, чтобы это закончилось здесь, мы включим изобретательность и наложим на него епитимью, и круг будет разорван. Выбирай. Что бы ты ни выбрал, твои братья всегда с тобой.

Шай посмотрел на мужчину сверху вниз, но почувствовал чье-то присутствие рядом.

– Дело не в милосердии, – пророкотал Большой Пити.

Шай повернул голову и посмотрел мужчине в глаза.

Большой Пити продолжал говорить.

– Парень, ты должен принять решение, а потом сесть на байк, поехать домой, и лечь спать рядом со своей женщиной. Итак, прямо сейчас, спроси себя: в следующий раз, когда ты прикоснешься к ней, как ты будешь чувствовать себя, зная, что твои руки в крови?

Мысли Шая были заняты только тем, что касалось Табби. А значит, он знал, как поступит.

Он еще раз глубоко вздохнул и посмотрел на человека, лежащего в грязи.

– Я чувствую себя весьма изобретательным, – заявил затем он.

Атмосфера в комнате изменилась. Шай поднял голову, посмотрел на Тэка и увидел, что тот улыбается.

***

Шай ехал быстро, в его голове не было никаких мыслей, кроме, пожалуй, одной.

Или пары, но они были одинаковы.

Все равно.

Он не вспоминал о них уже много лет. Они были потеряны очень давно. Так давно, что он почти