Оппозиционное движение в Польше почти не затронуло польскую армию, которая пользовалась традиционным и большим уважением. Не было заметных колебаний и в других силовых структурах. Это обстоятельство наводило на мысль о том, что в Польше можно ввести военное положение и без вмешательства советских вооруженных сил. Какая-то подготовка на этот счет проводилась. Еще в феврале 1981 года польский сейм утвердил генерала В. Ярузельского в должности Председателя Совета Министров Польши. Генерал сохранил за собой пост министра национальной обороны, что позволило ему сосредоточить в своих руках большую власть. Новый премьер дал указание руководителям силовых структур завершить в самые краткие сроки разработку плана совместных действий на случай введения в стране чрезвычайного положения. Однако в Политбюро ЦК ПОРП не существовало единого мнения на этот счет.

В ЦК ПОРП имелось несколько групп, каждая из которых пользовалась в стране и в партии значительным влиянием. Аналитики из ЦК КПСС относили к «ревизионистам», к людям, идеологически близким «Солидарности», группу членов ЦК ПОРП, возглавляемую Мечиславом Раковским, главным редактором журнала «Политика» — органа ЦК ПОРП. Каню и Ярузельского причисляли к «центристам», людям, приверженным и социализму, и национализму, считающим, что «поляк всегда сумеет договориться с другим поляком». К числу принципиальных коммунистов, верных интернационалистов или к «левым» относили в Москве таких активистов ПОРП, как С. Кочёлок, С. Олыновский. Во главе этой группы в 1981 году находился Тадеуш Грабский, опытный экономист и недавний директор завода из Катовицкого воеводства. Однако «левые» из ПОРП не пользовались сколько-нибудь значительным влиянием в стране. Даже в самой партии их поддерживало лишь несколько десятков тысяч человек. Для партии, в которой состояло на конец 1980 года 3 миллиона 70 тысяч членов и кандидатов, это было очень мало.

К концу марта 1981 года положение в Польше опять обострилось. Командование Варшавского Договора приняло решение провести на территории Польши новые совместные войсковые учения «Союз-81». В качестве наблюдателей пригласили министров обороны почти всех социалистических стран. В свою очередь «Солидарность» объявила о подготовке в стране всеобщей забастовки. В это же время группа генералов Войска Польского в обход своего официального руководства обратилась к Устинову с заявлением о готовности навести порядок в стране силами армии. Во главе группы, по свидетельству Ярузельского, стоял его заместитель — вице-министр национальной обороны генерал Е. Мольчик[219]. Станислав Каня пытался позвонить Брежневу, но тот не брал телефонную трубку. За день до начала войсковых учений С. Каня встретился с заместителем Председателя КГБ Владимиром Крючковым, находившимся в Варшаве. По свидетельству Кани, в отличие от других советских руководителей и представителей, которые при беседах с польскими коллегами старались высказать в первую очередь твердость и упорство, Крючков с профессиональным вниманием выслушал аргументы Кани насчет неисчерпанных до конца политических мер разрешения кризиса в Польше. Крючков не пытался спорить или переубеждать, но лишь доверительно, как бы выражая сочувствие, сказал, что «не все советское руководство понимает позицию Первого секретаря ЦК ПОРП и поддерживает ее»[220]. Каня просил организовать ему с Ярузельским неофициальную, даже тайную встречу с высшими деятелями советского руководства. Согласие вскоре было получено; от Политбюро ЦК КПСС в ней должны были принять участие Андропов и Устинов. Под видом рабочей поездки по стране Каня и Ярузельский поздно вечером вылетели с польского аэродрома Окенце в Брест. Здесь две автомашины с зашторенными окнами доставили их к спецпоезду из нескольких вагонов, в одном из которых и проходили переговоры. Без каких-либо предисловий Ю. Андропов заявил, что главной целью встречи должно стать обсуждение вопроса о сложной ситуации в Польше и путях выхода из нее. Советское руководство считает, отметил он, что нужно наносить по противнику упреждающий удар и вводить в стране военное положение. В Польше потерян контроль за развитием событий и не ведется работа по организации и управлению силами, которые преданы партии и социализму. Это очень опасно. Д. Устинов во всем поддержал Андропова. Встреча была трудной, временами острой и закончилась лишь под утро. Каня и Ярузельский уступили, взяв обязательство подписать до 11 апреля план введения военного положения в Польше. Однако о конкретных сроках его реализации договориться не удалось. Утром 4 апреля польские лидеры вернулись в Варшаву. На аэродроме Окенце их встречал начальник штаба Объединенных вооруженных сил Варшавского Договора генерал армии Анатолий Грибков. После взаимных приветствий Ярузельский сказал Грибкову, что они получили в Бресте «хорошую деловую и политическую зарядку и огромную моральную поддержку, которая вселяет уверенность в действиях». С. Каня добавил: «В течение нескольких часов разговора с такими мудрыми и авторитетнейшими политиками мы прошли целый курс красной профессуры»[221]. Эти банальные фразы — как раз элементы той двойной игры, о которой Ярузельский говорил через 10–12 лет в своих интервью, — были рассчитаны, разумеется, на слушателей в Москве. 9 апреля 1981 года Андропов докладывал на Политбюро об итогах их встречи с польскими лидерами. Он, в частности, сказал: «Общее впечатление от нашей встречи с товарищами таково, что они были в очень напряженном состоянии, нервничали, было видно, что они задерганы… Что касается военного положения, можно было бы его ввести давно. Проект документа о введении военного положения с помощью наших товарищей подготовлен, и надо эти документы подписать. Польские товарищи говорят: как же мы будем подписывать эти документы, когда их надо проводить через сейм, и т. д. Мы говорим, что никакого проведения через сейм не нужно, это документ, по которому вы будете действовать, когда будете вводить военное положение, а сейчас надо вам лично — товарищам Кане и Ярузельскому — подписать с тем, чтобы мы знали, что вы с этим документом согласны и будете знать, что надо делать во время военного положения…

Относительно опоры Политбюро. На кого оно может опираться. Армия у них составляет 400 тысяч человек, МВД — 100 тысяч и резервистов — 300 тысяч, таким образом, 800 тысяч человек. Но надо сказать, что между Каней и Ярузельским существует много различий во взглядах по отдельным вопросам. Товарищ Ярузельский вновь высказал просьбу об освобождении его с поста премьера. Мы ему популярно разъяснили, что необходимо остаться на этом посту и с достоинством выполнять возложенные на него обязанности…»[222].

Нет необходимости писать здесь о всех встречах и переговорах между советскими и польскими лидерами, которые проводились и в мае, и в июне — июле, и в августе. IX Чрезвычайный съезд ПОРП, проведенный в июле 1981 года, ослабил представительство в руководстве партии «левых», или «здоровых сил», и, напротив, увеличил влияние «оппортунистов» и «ревизионистов». Экономическое и социальное положение ухудшалось. В городах страны, включая Варшаву, проходили «голодные марши», а в предупредительной забастовке в Польше 5 августа участвовало 60 процентов всех рабочих и служащих, занятых в дневные смены. На сентябрь назначили Первый съезд независимого профсоюза «Солидарность». Накануне было объявлено, что на территории Украины, Белоруссии и Прибалтики, в непосредственной близости от польской границы, начнутся крупномасштабные учения Объединенных вооруженных сил государств — участников Варшавского Договора. Акция проводилась под наименованием «Запад-81», руководил ею лично Маршал СССР Д. Устинов. В учениях приняли участие сотни тысяч солдат и офицеров, очень много техники, причем танки и артиллерия во многих случаях вели огонь боевыми снарядами. В качестве наблюдателей выступали министры обороны Болгарии, Венгрии, ГДР, Польши, Румынии и Чехословакии. Но Ярузельскому Устинов оказывал наибольшее внимание.