— Человек, собиравший такое добро, просто бредил Китаем. Это же все китайский антиквариат, причем абсолютно необычный.

— Асма-султан?

— Похоже на то.

Берни останавливается у полки, на которой лежат ряды свитков. Он разворачивает один из них и подносит к лампе. Потом зовет Камиля.

— Взгляни на рукопись. Кто-то здесь читает по-китайски.

— Асма-султан — ваш человек во дворце? — недоверчиво спрашивает Камиль.

— Скорее всего так оно и есть. — Берни удивленно качает головой: — Только зачем ей понадобилось свергать Абдул-Хамида? Ведь ее муж — великий визирь.

— Может быть, она несчастлива в браке.

— Ну, в таком случае половина всех женщин в мире имеют повод для мести, однако они же не плетут заговоры и не сотрудничают с иностранными разведками ради свержения работодателей своих мужей. Кроме того, она рискует собственным благосостоянием.

— Не совсем так. Будучи дочерью султана, она владеет огромным богатством.

— Но ее отца сместили, а потом довели до самоубийства. Полагаю, она могла затаить злобу на его недругов.

Они переходят из одной комнаты в другую, время от времени окликая Сибил по имени.

Камиль выходит из спальной, одной среди многих, расположенных вдоль коридора.

— Огромный дом, но, кажется, совершенно пустой. Возможно, он принадлежал матери Асмы-султан. Ей пришлось переехать в Старый дворец после смерти мужа.

— Так, может, мать жаждет мести. Она затаила злобу на тех, кто прогнал ее из дворца после смещения мужа. Вот тебе и объяснение, как китайское стихотворение оказалось в кулоне. Ее мать еще жива?

— Не знаю.

Берни идет с лампой по комнате и вновь зовет Сибил.

— Необходимо найти ее. Не убила ли Асма-султан Ханну? Когда тайная полиция что-то пронюхала, она могла устранить любого, кто вывел бы агентов на ее след. Возможно, эта женщина считает, что Сибил располагает опасными для нее сведениями. — Он подносит лампу к лицу судьи. — Ты должен арестовать ее.

— Арестовать придворную даму? — Он не смотрит в глаза Берни. — Нет, мой друг, не имею права, — медленно говорит Камиль, защищая глаза от света рукой.

Судья вспоминает уклончивость Ферат-бея, которую он счел за некомпетентность. Возможно, старый начальник полиции обладал большим мужеством, чем он, Камиль, который в угоду юрисдикции идет против совести. Он опускает руку в карман и нащупывает четки. Однако они не приносят успокоения.

— В любом случае я рискую потерять работу. Мой начальник, Низам-эфенди, с радостью обвинит меня в казни Хамзы без суда и следствия.

— Надо благодарить нашего друга Мишеля. — Берни искоса смотрит на угрюмое лицо товарища. — Ставлю последний доллар на то, что за всеми убийствами стоит тайная полиция, а не Асма-султан. Возможно, агенты хотели выведать у девушек имя человека, с которым они контактировали во дворце. Беда в том, что гувернантки ничего не знали. Интересно, кто же донес на них?

Под его ботинками слышится скрежет стекла.

— Очень странно. — Берни подносит лампу к разбитому предмету, валяющемуся на полу. — Какая-то посторонняя вещица. — Он трогает ее мыском.

— Что там такое?

— Восковые цветы под стеклом — последнее увлечение английских модниц. Похоже, кто-то уронил. Украшение плохо вписывается в дом, заполненный китайским антиквариатом. Ты так не считаешь?

— Сибил могла принести с собой подарок.

Берни кричит:

— Сибил! — Голос эхом отдается в огромном зале.

— Мы уже осмотрели весь дом. Ее здесь нет.

— Поищем теперь во дворе. — Берни открывает стеклянную дверь. Они выходят в патио.

Камиль жестами объясняет, что следует остановиться и прислушаться. Слышен лишь тихий плеск воды.

— А что там такое? — Берни подходит к краю патио и смотрит за балюстраду. — Вода проходит под домом.

— Обитатели виллы садятся в лодки прямо здесь. — Камиль всматривается в темноту. — Внизу находится что-то вроде причала.

Раздаются шаги, друзья резко поворачиваются на звук и хватаются за оружие.

Из дома выходит посольский кучер Сами с лампой в руках.

— Рад встрече, Сами, — приветствует его Берни. — Хорошо, что ты нашел нас. Другие идут за тобой?

— Да, эфенди. Они скоро будут здесь. Я приехал раньше.

Они идут по патио, освещая помещение лампами.

— Смотри, что там. — Камиль подносит лампу к столику, уставленному яствами. — Все свежее. — Он засовывает руку в ботинок и достает длинное тонкое лезвие. — Черт возьми! Клянусь, гостьей здесь была Сибил. Но куда же она пропала? — Он кричит: — Сибил!

— Помогите! Вытащите меня отсюда! — слышится слабый и искаженный голос девушки. Потом всплеск воды, и снова наступает тишина.

Камиль кричит:

— Сибил, не молчи! Где ты находишься? — Он смотрит на Берни. — Голос доносился оттуда. — Судья показывает на угол патио. — Будь осторожен.

Берни зовет Сибил, однако ответа не слышит. Он вынимает револьвер.

Мужчины медленно продвигаются по плиточному полу к стене в конце дворика. Когда они приближаются, Камиль шепчет:

— Смотрите, это не стена, а резной щит. За ним что-то есть.

Он поднимает лампу и смотрит за щит.

— Да хранит нас Аллах. В полу — дыра. Хорошо, что у нас с собой лампы.

— Она внизу, — говорит Берни и падает на землю. — Какая тут глубина? Боже, если она упала туда…

Камиль и Сами также бросаются на пол, вглядываясь в черный квадрат под ними. Лампы высвечивают мерцающую воду, среди которой находится что-то вроде островка. Он пуст.

— Смотрите!

Все передвигают лампы в указанном Камилем направлении. Внизу видна фигура человека в белом тюрбане, пробирающегося по пояс в воде к чему-то скрытому в темноте. Сами повисает над краем отверстия и опускает вниз лампу. Мечутся тени. Видна Сибил, стоящая с веслом в лодке, которая бьется о стену. К ней неудержимо приближается фигура человека, хотя он явно боится воды.

Сибил пронзительно кричит. Они видят ее лицо с широко открытым ртом.

— Уберите свет! — просит она. — Вытащите меня отсюда!

Она затаилась в кромешной темноте, опасаясь, что любой звук может выдать ее местонахождение.

— Не волнуйся! Мы тебя вытащим! — кричит вниз Берни. — Но нам нужен свет.

Американец прицеливается в евнуха, однако медлит с выстрелом. Сибил слишком близко.

Камиль тянет товарища назад.

— Пуля может срикошетить.

Берни смотрит на воду.

— Прыгать нельзя. Слишком мелко. — Он поворачивается к Сами: — У тебя есть веревка?