либо нет. Если она не будет достигнута, вся Вселенная – пшик. Но если будет, то дальнейшее существование Вселенной станет бессмысленным. Так что как ни погляди, вечная Вселенная либо (а) абсурдна, либо (б) пшик, либо (в) бессмысленна в конечном итоге.

Несмотря на такую железную логику, некоторые мыслители полагают, что чем дольше живет Вселенная, тем лучше с точки зрения морали. Как сказал мне Джон Лесли, философ-космолог из Гвельфского университета в Канаде, «это верно просто из утилитаристских соображений: чем счастливее будут жить в грядущем разумные существа, тем лучше». Философы более пессимистической складки, например, Шопенгауэр, придерживались ровно противоположного мнения: жизнь в целом такая унылая, что холодная мертвая вселенная предпочтительнее, чем вселенная, где кишат разумные существа.

Если нынешнее расширение космоса с ускорением и в самом деле предвещает, что после нашей крошечной искорки цивилизации последует вечная холодная пустота, это ведь не лишает жизнь ее достоинств, верно? Да, вероятно, правда, что все, что мы делаем сегодня, не будет иметь ни малейшего значения через триллион триллионов лет, когда выгоревшие останки нашего Солнца поглотит галактическая черная дыра. По аналогии, все, что произойдет через триллион триллионов лет, не имеет ни малейшего значения для нас сегодня. В частности, как заметил философ Томас Нагель, совершенно не важно, что через триллион триллионов лет все, что мы делаем сегодня, не будет иметь ни малейшего значения.

Тогда в чем смысл космологии? Она не излечит рак, не решит проблем с производством энергии, не усовершенствует нашу сексуальную жизнь – это очевидно. Но все же нам нужно радоваться, что мы живем в первом поколении за всю историю человечества, которое способно ответить на вопрос, чем кончится Вселенная. «Меня поражает, – говорил Лоуренс Краусс, – что мы, сидя в своем захолустье не в самое интересное время в истории Вселенной, способны на основании простых законов физики делать выводы о будущем жизни и космоса. Этим надо дорожить вне зависимости от того, надолго мы здесь или нет».

Так что не забывайте, какой совет дает Монти Пайтон в классической «Галактической песне». Когда жизнь поворачивается к тебе темной стороной и ты чувствуешь себя маленьким и беззащитным, задумайся о космическом величии расширяющейся Вселенной – «и наплюй на все, что делается на Земле».

Часть восьмая. Этюды на скорую руку. Короткие эссе

Карлик-великан

Абсурдна ли жизнь? Многие считают, что да, и причины, которые они приводят, часто имеют отношение к пространству и времени. По сравнению с обширной Вселенной мы лишь бесконечно малые точечки, говорят они, и быстротекущая жизнь человеческая – не более чем пятнышко на космической временной шкале.

Но почему, собственно, наши пространственно-временные габариты сами по себе делают жизнь абсурдной? Например, философ Томас Нагель утверждал, что если жизнь абсурдна только потому, что мы сейчас обладаем теми или иными размерами и долголетием, она была бы не менее абсурдна, живи мы пять миллионов лет или обладай таким исполинским ростом, что занимали бы весь космос.

Вопрос абсурдности жизни, думается мне, далек от практики, но за ним прячется другой, очень интересный: что с точки зрения Вселенной более ничтожно – наши крошечные размеры или наш краткий век? Кто мы по космическим масштабам – крошечные долгожители или, наоборот, эфемерные исполины? Или, иными словами, велики мы или малы для такой продолжительности жизни?

Чтобы подойти к ответу на этот вопрос, лучше всего поискать какую-то фундаментальную единицу пространства-времени, которая сделает два эти параметра сопоставимыми. Здесь придет на помощь современная физика. В попытках объединить теории, описывающие очень большое (общая теория относительности Эйнштейна) и очень маленькое (квантовая механика) физики обнаружили, что естественно считать, что пространство-время на самых крошечных масштабах состоит из дискретных квантов – так сказать, геометрических атомов. Самая короткая длина, имеющая смысл, – это планковская длина, около 102–35 м (примерно на 20 порядков величины меньше протона). Самый краткий тик-так воображаемых часов (иногда его называют «хронон») – это планковское время, около 10–43 с (время, за которое свет проходит расстояние, равное планковской длине).

Теперь предположим, что мы строим две космические шкалы – шкалу размера и шкалу долголетия. Шкала размера тянется от самого маленького возможного размера, планковской длины, до самого большого – диаметра наблюдаемой Вселенной. Шкала долголетия тянется от кратчайшего времени жизни, планковского времени, до самого долгого возможного возраста – нынешнего возраста Вселенной.

Где мы находимся на этих шкалах? По космической шкале размеров люди с их ростом один – два метра располагаются более или менее посередине. Грубо говоря, наблюдаемая Вселенная превосходит нас размерами примерно настолько же, насколько мы превосходим размерами планковскую длину. Напротив, на шкале долголетия мы очень близки к верхнему концу. Количество планковских времен, составляющих человеческую жизнь, несопоставимо больше, чем количество человеческих жизней, составляющих возраст Вселенной. «Часто говорят об эфемерности нашего существования, – заметил физик Роджер Пенроуз, – но [на таком масштабе] мы живем более или менее столько же, сколько сама Вселенная!»

Тогда нам, людям, разумеется, нет никакого смысла страшиться нашей конечности и временности. Sub specie aeternitatis, мы сохраняемся чудовищно долго. Но вот исключительная мелкость размеров, – это, несомненно, повод для неловкости.

Но так ли это? В философской повести Вольтера «Микромегас» великан со звезды Сириус посещает планету Землю, где с помощью увеличительного прибора в конце концов замечает в Балтийском море корабль, полный людей. Поначалу он изумляется, обнаружив, что эти «невидимые насекомые», созданные в «бездне бесконечно малого», по всей видимости, обладают душой. Затем он задается вопросом, не служит ли их миниатюрность знаком превосходства. «О разумные атомы, – обращается он к ним. – Вы на своей планете, несомненно, должны вкушать одни только чистые радости. В вас столь мало материи, вы кажетесь воплощением духовного и жизнь свою, видимо, проводите в наслаждениях и размышлениях, ибо в этом и состоит истинная жизнь духа». В ответ микроскопические люди осыпают его философскими бессмыслицами из Аристотеля, Декарта и Фомы Аквинского, и великана разбирает смех.

А если бы мы были больше, стали бы мы не такими нелепыми? Скорее всего, нет, но здоровее не стали бы точно. Возьмем, к примеру, человека ростом 60 футов (примерно 18 метров; пример мы позаимствовали у биолога Дж. Б. С. Халдейна из его прелестной заметки «О целесообразности размера»[31]). Этот великан будет не только в десять раз выше обычного человека, но и в десять раз шире и толще. Так что общий вес его окажется в тысячу раз больше. Увы, сечение его костей стало бы больше лишь в сто раз, поэтому на каждый квадратный