двадцатый армейский корпус, множество наших храбрых солдат и офицеров были убиты, а все прочие попали в плен. Ударами с воздуха чудовищных летательных аппаратов повреждены железнодорожные станции и мосты восточнее Вислы. Железнодорожное сообщение прекращено, перевозка войск и снабжение невозможны. В результате этих действий вашего ужасного знакомца под угрозой разгрома оказалась вся наша восьмая армия, и мы не можем понять, что следует делать в сложившейся ситуации. Наш начальник штаба генерал Мольтке рекомендует снять с Парижского направления четыре корпуса, чтобы прикрыть рубеж Вислы. Для Парижской операции это будет катастрофа – ведь тогда у нас не хватит сил овладеть этим новым Вавилоном, эпицентром похоти и разврата.

– Мой добрый Вильгельм, – хмыкнул Франц Фердинанд, – взять Париж, и тем более с ходу, невозможно без разгрома всей французской армии. Ваши генералы, когда видят, что решить поставленную задачу невозможно, начинают подгонять свои расчеты под желаемый результат. Даже без отсутствия сопротивления на бельгийской территории невозможно совершить обходной маневр к Парижу меньше, чем за месяц. За это время во Франции успеют полностью завершить мобилизацию, сформировать резервные соединения и перебросить их по железной дороге к Парижу. Дальнейшее вы можете представить себе сами. Свежий и многочисленный враг засел на укрепленных рубежах, а ваши солдаты подходят к Парижу, изнуренные месяцем форсированных маршей, буквально засыпая на ходу. Встречный контрудар французов с большими потерями ваших уставших войск в таких условиях фактически неизбежен.

– Шайзе, шайзе, тридцать раз шайзе! – воскликнул Вильгельм, а потом тихо спросил: – Об этом вам тоже поведал герр Сергий?

– Да, – подтвердил Франц Фердинанд, – ведь ему прекрасно известно, где разбросано то дерьмо, в которое нам еще предстоит наступить. А еще он считает, что враг врагу рознь. С одним врагом после его разгрома можно договориться, оставить его при власти и даже снабжать добрыми советами, при условии дружественного отношения к России. Другие враги у него смертельные – их, разгромив и победив, пленяют, судят, а потом сажают на кол и отправляют эту художественную инсталляцию туда, где живут их друзья и единомышленники, чтобы те знали, что есть на этом свете Бич Божий. А иногда от смертельных врагов герра Сергия и вовсе не остается ничего, кроме кровавых лохмотьев, ибо даже взять их в плен он посчитал ниже своего достоинства. Врагом первого типа для него был Наполеон Бонапарт, врагом второго типа – малоизвестные в Европе монгольский хан Батый и аварский каган Баян. Мы с вами, мой добрый Вильгельм, пока проходим по первому типу, и не дай Всемогущий Боже, чтобы вы совершили нечто такое, из-за чего герр Сергий изменит к вам отношение…

– Но… Восточная Пруссия! – возопил кайзер. – Это же самая лучшая жемчужина в моей короне, а ваш герр Сергий собирается передать ее моему никчемному кузену Никки…

– А кто, мой добрый Вильгельм, заставил вас объявить войну России – вместо того, чтобы просто надавать по голове моему воинственному дяде? – тихо произнес Франц Фердинанд. – Все имеет свою цену, и, очевидно, герр Сергий считает, что Восточная Пруссия – это ваша расплата за объявление войны Российской империи, являющейся главной осью приложения его усилий в этом мире. То, что хорошо для России, считает он, хорошо и для всего мира.

– Но почему Господь считает настолько важной именно Россию, что позволяет своему слуге давать ей такое несправедливое преимущество? – снова вскричал кайзер. – Ведь это же дикая земля диких людей, где по улицам городов ходят медведи, а большая часть населения не умеет ни читать, ни писать!

Франц Фердинанд грустно ухмыльнулся и сказал:

– После первой встречи с герром Сергием я тоже задался этим вопросом и начал размышлять. У раненого, прикованного к постели, много времени для чтения и размышлений, и никаких других занятий. И я пришел к выводу, что там, где европеец ищет выгоду, русскому нужна правда. Правда – предмет нематериальный и зачастую крайне неудобный, но при ее помощи можно с гарантией отличить добро от зла. За это мы, европейцы, ненавидим русских, потому что зло всегда выгодно, по крайней мере, сначала, а они защищают от нас неудобную правду, если, конечно, сумеют ее найти. Я тоже хотел бы найти правду для моей страны, но у меня не получается – наверное, потому, что я не русский. А еще те, что ищут правду, служат Богу, а те, кто только выгоду – волей-неволей прислуживают Сатане. И как раз вот этот статус невольных пособников зла, которые не ведают, что творят, спасает нас от тотальной войны со стороны герра Сергия, некоего повторения Всемирного Потопа. «Если я ударю всей мощью, – говорил он, – то в Германии выживут только крысы. Но это не мой метод, по крайней мере, не сейчас». Там, сто лет тому вперед, как я понял, искатели выгоды целиком предались всем возможным и невозможным порокам и извращениям. Библия теперь для них не авторитет, Божьи слова пустой звук, зло торжествует, и только Россия стоит островком против этого потопа тьмы. Именно поэтому Господь выдал герру Сергию подряд на усиление и укрепление России во всех ее видах, потому что искателей правды Творец Всего Сущего любит, а носителей зла желает обратить к Свету, кого возможно. И наибольшим злом герр Сергий и его Патрон считают эту войну, развязанную в основном из-за глупой прихоти парижских политиканов. Но и все прочие поддержали их идею с радостью и удовольствием, а потому, по сути, герр Сергий есть Гнев Божий, направленный против грехов всей Европы, которой надоела мирная жизнь, и захотелось повоевать. Он считает, что эта война – первая ступенька на дороге в ад, на которую с некоторых пор встала западная цивилизация по причине своей алчности.

– Но почему же тогда герр Сергий не прекратит эту войну силой, раз он такой могущественный? – спросил кайзер Вильгельм.

– Если бы все уже были сыты этой войной по горло, но просто не знали бы, как ее закончить – тогда герр Сергий именно так бы и поступил, – ответил Франц Фердинанд. – Раз, два – и все помирились, потому что мира хочет Бог, а война уже не доставляет никому удовольствия. Но сейчас, когда все только началось и противники полны самых радужных иллюзий, такой исход невозможен. То есть герр Сергий может ударить кулаком по столу, но тогда над этим миром придется стоять с пистолетом, потому что иначе будет большая вероятность, что сражения возобновятся как раз в тот момент, когда он будет занят в другом месте. Нет, этому миру предстоит измениться, и эта война, тяжелая и кровавая, будет важной частью этих изменений. И нам с вами, если мы переживем самые бурные пертурбации, предстоит возглавить этот процесс. По крайне мере, в мою сторону соответствующие реверансы