— А может бросить все?..

— Нет, я просто другим такой жизни не желаю. Вот сидим, а начало все откладывается, а у меня дела, меня уже ждут люди, надо отдать распоряжения. Боюсь, что лишь первый тур мы посмотрим, а уж результаты узнаем из новостей. Мы же хотим сделать между собой ставки, ну, поставить на девушек, кто победит. Междусобойчик. Вечером узнаем результат и разделим выигрыш. Свое казино, партийное. Народ у нас азартный, чуть что — делаем ставки. Но вот началось, извините, мы должны следить…

Тут на сцене возникла пара братьев Верников, улыбавшихся так сыто, загадочно и ошалело, будто только что вылезли они из королевских раздевалок. А может, и вылезли, кто их знает, какие там дела у королев с братьями. Облизываясь, они принялись рассказывать о том, что нам покажут сначала, потом: «и наконец, третий тур. Самый волнующий, самый, мы бы сказали, интимный, ибо девушки предстанут без… (облизнулись) национальных костюмов, без… (облизнулись) вечерних костюмов. Они предстанут!!! (Пауза, многочисленные мелкие телодвижения, глаза вылезают из орбит!) В костюмах купальных!!!»

Я так понял, что этим осатаневшим братьям специально несколько лет не показывали ни одной женщины, даже в пальто.

— Э-эмм… — сказал один из этих сексуальных маньяков, — я стоял там… И вспомнил песенку: «Если б я был султан, я б имел… э-э, имел! трех жен!» Какой счастье! Но почему не сорок трех? Тут у нас за кулисами сорок три, э-э… И я лично чувствую себя абсолютным султаном!

Но тут уже, видимо, испугавшись, что сексуально озабоченные Верники кинутся за кулисы, чтобы там осуществлять свои желания и иметь наконец всех жен, гарем вывалил на сцену. О господи!

На мой устаревший и глубоко субъективный вкус зрелище было удручающим. Огромные, плохо сложенные в большинстве своем девицы с приклеенными улыбками. Я хотел бы посмотреть на людей, которые отбирали этих странных девушек и где-то там назначали их первыми красавицами. Даже по собственным, весьма небогатым впечатлениям от заграницы я могу сделать нахальное заявление: эти девушки далеко не первые красавицы в своих странах. Я видел в той же Германии, Италии, Франции или в Англии, например, просто ослепительных женщин. Это надувательство, господа!

— Ну что ж, — сказал сзади Владимир Вольфович соратникам, — на работе руководители тоже иной раз злоупотребляют с подчиненными женщинами. То же самое — студентки и преподаватель, тренер и спортсменки. Это, к сожалению, есть, когда девушки вступают в такие отношения ради оценки, зарплаты, квартиры, карьеры. Или чтобы победить на конкурсе. Рынок вторгается в личную жизнь. Деньги решают все. К чему мы придем?! А? А главное — сделать правильное половое воспитание! Ну, ставки сделаны? Тогда пошли!

Более всех поразила меня «Мисс Россия», изможденная девушка с задерганным злым лицом, это она-то у нас всех краше? И вдруг я понял. Они не красоту женщины вообще собой олицетворяли, а женский тип того или иного народа, и все встало на места. Да, именно такие, коренастые, с широким лицом — настоящие шведки, такие, сотканные из мелких переливающихся движений — настоящие шриланкийки, и именно такие — исхудавшие, с выпирающими ключицами и острыми коленками, на грани истерики — сегодняшние русские женщины. Но зачем тащить на сцену наше несчастье?

Тут вдруг из-за кулис выдвинулся в полном составе хор имени Пятницкого. Приглашенный, видимо, изобразить русскую удаль и молодечество. Разрывая динамики, врубилась могучая фонограмма и дебелые певцы и певицы разинули пасти, практически в нее попадая. Они поводили плечами, разводили руками, притоптывали ногами, а в заключение под ту же фонограмму изобразили троекратное ура, вручив при этом жене благодетеля Мавроди торт, который вертлявые братья-ведущие тут же подхалимски обозвали хлебом с солью.

Все катилось к концу. Один Верник бесследно исчез, второй, видимо, принял за сценой что-то на грудь, стал абсолютно невнятен, нес ахинею, пугал девушек, восклицая почему-то при этом: «Плииз!» и «Ай донт спик инглиш!» — он потерял переводчика, о чем и сообщил какому-то гостю, произнесшему было длинный спич, так и оставшийся без перевода. Тот не огорчился, потрепал ведущего по плечу и сказал: «Ноу проблем!» — «Нет проблем? — заорал в восторге брат-Верник. — Это самое лучшее, что было сегодня сказано за весь вечер. Нет проблеммм!!!»

Потерял он и листок с именами участниц, и потому объявление им победительниц звучало, как текст на заседании комиссии ООН по жизненному уровню. «Пятое место, — упивался ведущий, — занимает Австрия. Четвертое — Германия! Вручите Германии цветы! А Королева мира — Швеция! Нет проблем!» И зал повалил на фуршет, забыв спросить у Верника, кто же там остался на третьем и втором месте. Нет проблем! Нах фурше! В красных, зеленых и желтых пиджаках, с длинными обнаженными спинами от Версаче, длинными волосами от Проктер энд Гэмбл, длинными ногами от Илизарова, покруче, чем на сцене. «Нормально посидели!» — сказал красный пиджак зеленому.

В эти дни в Москве не было бензина. Я влез в свою «Таврию» и попилил, прикидывая, хватит ли горючки до дому. И вдруг увидел бензовоз, только что подъехавший к заправке. Чудо, и никакой очереди! Я завернул, и тут нос мне срезала черная «Хонда», тоже отчалившая от театра. Я выполз наружу, размахивая руками: «Чего лезешь без очереди?» Из «Хонды» выпрыгнул сидевший в театре передо мной зеленый пиджак, сунул мне под подбородок ствол и спросил: «Хочешь в голове дырку? Запомни: я никогда не стою в ваших очередях!» — «Ну, все-все-все, — сказал я, — ты меня убедил». И он налил себе бензина. Я ехал и думал о том, что пистолет его был на предохранителе, а ноги он так хорошо расставил, и ничего не стоило взять ствол левой рукой, отвести, правой, костяшками, ткнуть ему в горло, подъемом ноги — в пах. В мягкой манере, в одно движение. На другой день рассказываю приятелю, тот даже расстроился: «И вокруг никого? И ты не отнял у него пушку?»

— Не отнял.

— Идиот. Сейчас у нас была бы пушка.

— А зачем нам она?

Он ничего не нашелся ответить. Действительно, зачем нам пушка? Все равно они нас победят, даже и без пушек. Да уж и победили, пожалуй.

И все-таки было на том вечере одно место, это когда во время фуршета устроился показ, и не просто мод, а нижнего белья. Семь девчонок-профессионалок все это демонстрировали. Я не помню, что там на них было надето, что-то воздушное, не помню, у них были потрясающие ноги, точеные тела, до которых далеко любительницам-королевам, но и это неважно, я смотрел в глаза их, когда двигаясь, как странные звери, подходили они к краю по моста и бесстыдно разглядывали обалдевших мужиков. И в волчьих глазах их было написано: «Что, козлы! Балдеете?» Вот это было шоу. Время тела. Время зверей.

…Когда мы смотрим сны