— Пищали, причем этого мастера я знаю, — покачав в руках оружие, ответил старший канонир: — Хорошее оружие делает, долго служит.

— Как до него добраться?

— Верст сорок. Он в Новгороде живет, — спокойно ответил Синицын, укладывая пищаль к остальным. Там уже лежали пояса с чехлами, где находился боезапас.

— Хорошее начинание. Думаю, договоримся с ним о вооружении дружины и переделке под кремневые замки.

— Он уже стар, если только кому из семьи передал свои знания, — с сомнением проговорил канонир, задумчиво рассматривая увеличивающуюся кучу трупов убитых татей.

— Узнаем… Вершков, сколько там?

— Семьдесят шесть татей, боярин, — закончив считать, ответил десятник.

— Прибарахлились, — задумчиво проговорил я, глядя на целую кучу амуниции. — Ладно, ждем наших людей, когда они табун приведут и телеги, потом возвращаемся в усадьбу.

— Хорошо, боярин.

В усадьбу мы вернулись ближе к вечеру, все-таки слишком много трофеев, пришлось помучиться, пока все описали и погрузили на телеги. Крестьяне стали очень бледными, когда увидели эту кучу окровавленных голых тел. Даже их проняло.

Некоторое оружие и кольчуги прошли предварительную чистку. Нормально чистить, конечно, будем в усадьбе, но пока было время, десяток стрелков занялись этим грязным делом, пока кровь не высохла.

Оставив караван из двадцати телег на дороге, до окончания пути осталось пару километров, я дал коню шенкеля и галопом рванул к усадьбе.

Влетел на территорию усадьбы, ворота все-таки починили. Так что воинам пришлось открывать их, благо меня опознали издалека.

Бросив поводья подскочившему незнакомому пареньку, что-то на подворье было удивительно много народу, я отмахнулся от приветствия подскочившего десятника и спросил у него:

— Михайлов вернулся?

— Да, привез кого-то на телеге. Кого — непонятно, под материей, но шевелилось. Сейчас они в подвале дома.

— Хорошо, я туда.

— Боярин… а как там? — осторожно спросил воин.

«Михайлов, похоже, ничего не рассказывал, сразу пленниками занялся. Хм».

— Мы победили, потеряли только одного, голову срубили. Татей всех побили. Скоро караван подойдет. Начинайте подготавливаться к приему трофеев.

— Ясно, боярин, сделаем, — кивнул десятник. Он немного опечалился, терять своих не хотелось, но и радовался тоже, победа была за нами.

Пройдя мимо открывшего было рот Митрофана Авдеевича, он как раз вышел на крыльцо дома, бросил ему:

— Потом.

Подошел к двери, ведущей в подвал, которую охранял часовой, и начал спускаться вниз.

В импровизированной пыточной кроме Михайлова был еще и Ветров. На веревках видело безвольное тело какого-то страдальца.

— Что у вас? — спросил я, добавив: — Докладывайте.

Ветров немного подвинулся, давая мне место присесть на лавке.

— Боярин Глазов хочет купить эти земли, уже была договоренность с боярыней.

— Почему еще не купил?

— Дорого, хочет цену сбить своими татями. Мол, озоруют, посевы жгут, крестьян убивают.

— М-да. Понятно, рейдерская акция. Что-то мне этот Глазов все больше и больше не нравится. Методики не местные.

— Пекарь говорит, что тот как-то обмолвился, что он декутат.

— Как?! — подскочил я.

Подскочив к бессознательному человеку, я нажал ему на пару точек за ушами. Застонав, тот открыл глаза. Судя по красным капиллярам в белке глаз, у него было внутреннее кровоизлияние мозга. Долго не протянет.

— Как Глазов называл себя?! — не спросил, прорычал я, тряся его за грудки.

— Он сказал, что раньше был депутатом… верхней рады… Кажется, так. Я за дверью стоял… расслышал его разговор с посадником.

Отпустив пленного, я плюхнулся задом на земляной пол и тихо простонал:

— Только хохла мне тут не хватало!

— Он тоже? — через несколько секунд задал осторожный вопрос Ветров, при этом покосившись на Михайлова.

— Похоже… Так, десятник. Ты уже себе бойцов для десятка отобрал?

— Не было времени, там Прохор посматривает, я рассчитывал позже подойти, — спокойно ответил Михайлов.

— Можешь начинать. Свободен.

Главный разведчик дружины встал и спокойно вышел, оставив нас одних.

— Это корчмарь или пекарь? — спросил я, кивнув на снова впавшего в беспамятство пленника, при этом лихорадочно осмысливая полученную информацию.

— Корчмарь… Кто боярин Глазов, ты понял?

— Депутат Верховной Рады, если я правильно понял.

— Это плохо?

— Это враг. Причем враг опасный, у нас только один выход, уничтожить его и окружающих его людей.

— Посадник?

— Поспрашиваем, кому еще он о себе рассказал, и отправляем следом.

— А если не скажет?

— В этой Раде нет мужчин, только слизняки, державшиеся за свое место и гадившие всем и вся. Пальцем ткни, заплачет и в штаны наложит, только бы его не трогали… — Я коротко описал правительство Украины, и это произвело впечатление: — Сами хохлы от нас мало чем отличаются, нормальные люди, адекватные. Был бы там простой обыватель, проблем бы не было, они с головой дружат, но это…

— Дурни, — вот и все, что смог сказать Ветров.

— М-да, да ладно, по ходу дела разберемся. Сейчас нужно подготовиться, через три дня идем в Новгород.

— Все?

— Большая часть ветеранов и человек двадцать новичков. Идем на ушкуях, остальные пусть проходят обучение в усадьбе.

— Хорошо, я распоряжусь.

— Не торопимся, идем спокойно, но нужно заранее отправить в город своих людей, чтобы присмотрелись там.

— А Михайлова?

— Могут опознать, он же местный, рисковать не нужно. Пусть отберет пару человек из стрелков, переоденем их в обычную одежду и отправим на телеге. Пока мы собираемся, они прибудут в город и соберут первичную информацию. Дальше посмотрим.

— Придем в город тихо?

— Э нет, — я хитро улыбнулся. — Стучимся громко в дверь, пусть Глазов подергается.

— Значит, приходим, сообщаем о себе и идем в дом Красновских, так?

— Так. Слух о нашем возвращении из плена быстро разнесется по городу… Жаль, вызвать теперь я его не смогу… Убью, а сведения не получу.

— А если близкого человека взять, тот может многое знать?

— Многое, да не все. Ладно, пошли, у нас еще много дел. В общем, ты понял, выходим послезавтра после полудня. Как раз после ночевки с утреца и будем в городе.