свой нехитрый завтрак — или обед? А может и вовсе ужин? признаться, она с трудом могла сказать, который сейчас час — как позади нее послышался мягкий бархатный голос:

— Добавки?

Мигом вскочив на ноги и с грохотом уронив стул, Птаха развернулась, выхватила Близняшек, прыгнула на стоящего посреди комнаты шрау и… Кинжалы пролетели сквозь него, сама же Птаха споткнулась и рухнула на пол, пребольно ударившись плечом. В глазах ее на миг потемнело от боли — незнакомец же не повел и бровью. Несмотря на то, что Птаха только что пыталась его убить, выглядел он скорее озабоченно, нежели сердито.

— На вашем месте я бы воздержался от резких движений, — покачал головой он. — Я промыл раны и наложил швы, но если они разойдутся — боюсь, я уже вряд ли чем могу помочь.

Кое-как поднявшись на ноги, Птаха внимательно оглядела своего нового знакомого. Выглядел он заметно старше Архана — глубокие морщины на лбу и вокруг глаз, тугая коса, свисающая до пояса, была белее снега, кожу покрывали пигментные пятна — и был одет в длинную до пола мантию с широкими рукавами. Воздух вокруг шрау чуть подрагивал, сам же он был слегка прозрачен, словно бы целиком состоял из пара.

— Ты, наверное, и есть тот самый Ксин? — спросила Птаха.

— Верно, — улыбнулся он. — А вы, стало быть, Белани? Или мне обращаться к вам по прозвищу? О, не смотрите на меня так, я не читаю ваши мысли — об этом мне рассказал один из ваших друзей.

— Так они…

— Живы и относительно невредимы, — кивнул Ксин. — Во всяком случае, пока.

Голос и вид его буквально излучали радушие, однако Птаха нутром чуяла, что стоявшему пред ней шрау не стоит доверять. И еще ей очень не понравилось брошенное им вскользь слово «пока».

— Ты призрак? Дух? — сказала она.

— Не совсем, — немного подумав, ответил Ксин. — Форма моего существования на данный момент… весьма сложна для понимания, особенно неподготовленному разуму. Я, конечно же, могу попытаться объяснить вам… Но куда лучше увидеть все своими глазами, верно?

Он жестом пригласил ее к двери, которая оказалась незапертой, и Птаха в сопровождении Ксина вышла в коридор. Надо сказать, хоть дворец явно и был заброшен много десятков лет тому назад, но время его пощадило. Сотри пыль, собери паутину, заштопай висящие на стенах гобелены, изъеденные молью — и жить здесь не постесняется любой король. Заложив руки за спину, Ксин не спеша направился вдоль по коридору и Птахе ничего не оставалось кроме как пойти следом.

— Так кто ты такой и что тут делаешь? — прямо спросила Птаха, не желающая ходить вокруг да около.

— Мое полное имя — Ксин Эл’Рон До Нокс, — ответил шрау. — Когда-то я был верховным месс-шрау — наверное, на вашем языке это будет «главный жрец» — и правой рукой последнего императора Далайна. Пока привычный нам мир не рухнул в бездну.

— Так ты застал Катаклизм? — недоверчиво хмыкнула Птаха.

Звучали слова Ксина невероятно, но вряд ли ему имеет смысл врать. Получается, Ксину должно быть не меньше полторы сотни лет… Птаха слышала, что шрау жили многим дольше всех других рас, но воочию увидеть подтверждение сему факту было довольно удивительно.

— Катаклизм? — в недоумении нахмурился Ксин, но после лицо его понимающе разгладилось: — А, так вы должно быть называете тот злополучный день, после которого мой народ практически вымер. Скажу больше — я не только был наблюдателем тех событий, но и полноправным их участником. Советую смотреть под ноги — ступени, увы, порядком обветшали.

Они принялись спускаться по крутой лестнице. Несмотря на потрепанный вид, дворец не мог не восхищать. Потолки были столь высоки, что терялись где-то в полумраке. Стены покрывали фрески и мозаики, всюду висели картины в резных рамах, золоченые доспехи и оружие. Вдруг, обогнув очередной поворот, Птаха чуть не налетела на престранное существо.

Видом своим оно напоминало помесь человека и шрау. От первого созданию достались пропорции, от второго — крупные резкие черты лица и необычайно высокий рост. Создание было полностью наго, с бледно-молочной кожей, на поджаром мускулистом теле не виднелось ни единой волосинки. И, что самое удивительное — сложно было сказать, мужчина то или женщина, так как существо не имело, скажем так, отличительных черт ни тех, ни других. Создание не обратило на Птаху и ее спутника ни малейшего внимания, безучастно смотря прямо перед собой темными глазами, словно бы залитыми смолой.

— Не бойтесь, — спокойно произнес Ксин. — Я вывел этих существ в качестве обслуги. Оно идеально, не так ли? Те твари, что вы успели повстречать в Исслейме, просто отбракованный материал по сравнению с этим моим творением.

Птаху едва не передернуло от его восхищенно-самодовольного тона. Говорил он с таким видом, словно бы рассказывал о выведении новой породы сторожевых собак. Птахе уже начало казаться, что Архан далеко не самый заносчивый представитель своего народа.

— Наверное, у вас скопилось множество вопросов, — нарушил молчание Ксин.

— О, это еще мягко сказано, — сказала Птаха. — Если честно, я даже не знаю, какой задать первым.

— Предлагаю следующее: я начну свой рассказ, а вы по ходу дела сможете останавливать меня, если вдруг что-то останется непонятно. Договорились? — приняв молчание Птахи за согласие, Ксин продолжил: — Итак, давным-давно, когда Далайнская империя была на пике своего могущества, на престол взошел юный император по имени Илиай из династии Горов, сменивший своего почившего отца. Илиаю выпала участь править при самом расцвете Далайна, который к тому моменту успел подчинить весь континент, попутно развив науку и магическое ремесло просто до невероятных высот. Все враги были разгромлены, сокровищницы чуть ли не лопались от богатств — и довольно скоро Илиай пал жертвой наистрашнейшей хвори под названием скука.

«Бесящиеся с жиру членососы», — говаривал про таких Логан и Птаха не могла бы сказать лучше. Однако она смолчала. Вряд ли ее новый знакомый будет сильно рад хуле своего покойного императора, о котором он рассказывал едва ли не с придыханием.

— Илиай перепробовал все: музыку, живопись, архитектуру и даже алхимию. Однако рано или поздно он достигал своего потолка в каждом из увлечений, которое тут же забывалось, а император вновь начинал маяться бездельем. Потом Илиай увлекся скачками на колесницах, после — охотой, следом стал добывать трофеи на любовном поприще. Дошло до того, что в его гареме со временем появились люди и даже грэллы. Какой был скандал!

Ксин произнес это с таким отвращением, что стало понятно, что не один Архан придерживается, мягко говоря, не слишком высокого мнения о так называемых