Когда они повернули на сельскую дорогу, Новак сказал:

– Черт, я начинаю думать, что в болтовне Каллена и впрямь что-то есть.

Энни тихо хмыкнула, глядя на отвесные горные склоны и веерные следы от оползней на коре Карри. Недалеко от этого места пропала ее сестра.

– Пресловутая лиса в курятнике, – сказала она.

– Что?

– Я сказала, что Каллен похож на кота в голубятне.

Новак уставился на нее.

– Разве не понимаешь: поднять шум, взбудоражить их, чтобы они забегали от страха. Господи, Новак, ты как будто вчера родился!

Новак немного помолчал.

– Можно кое о чем спросить тебя, всезнайка?

– О чем?

– Как ты думаешь, почему начальник полиции Макин сделал нас напарниками в этом деле? Только посмотри на нас: мы тут копаем под городских боссов, хотя уже существует официальное следствие по делу о поджоге.

Энни посмотрела на него.

– Ты здесь новенькая. Тебя проще всего назначить паршивой овцой, если все полетит к чертям. Если дерьмо по-настоящему попадет в вентилятор, Макин немного пораньше отправит меня пастись на травке, а тебя вытурят отсюда со скандалом. Он заявит на совете, что ты слишком много на себя взяла и стала неуправляемой. Он заявит, будто не знал, что мы совали нос, куда не следует. Как бы то ни было, к воскресенью Макин будет держать свою задницу прикрытой со всех сторон.

Энни сглотнула.

– Ну, кто теперь большой умник? – спросил Новак и достал из кармана надкушенный батончик «Сникерс».

– Рэйчел? – Керриган резко поднимает голову, когда я вхожу в ее кабинет. Она быстро встает и закрывает дверь за мной.

– Полагаю, мне здесь не рады?

– Мне очень жаль, Рэйчел, но после той эффектной сцены в «Шэди Леди» ребята довольно разозлились.

– После какой сцены?

– Ты понимаешь, что я имею в виду. Это… это твоя газета дала ему голос, верно? Он обвинил нашего начальника в лжесвидетельстве. Ты знаешь, как устроены дела у спасателей и пожарных. Мы держимся вместе и прикрываем друг друга. – Керриган как будто хочет что-то добавить, но сдерживается. – Что я могу для тебя сделать?

Я делаю глубокий вдох и решаю сразу перейти к делу.

– Перед тем, как застрелиться, Эми Финдли звонила в пожарное депо.

– Правда?

– Вот телефон. – Я кладу на стол Керриган листок с номером. – Ты знаешь, кому принадлежит внутренний номер?

Она смотрит на листок, потом на меня. Молчание затягивается.

– Слушай, Керри, ты меня знаешь. Я хочу неприятностей не больше, чем остальные, но речь идет о человеческой жизни.

– О человеческой жизни? Не преувеличивай, Рэйчел. Он больше не в тюрьме. Он свободный человек. Не знаю, почему ты это делаешь.

Она пододвигает листок бумаги обратно.

– Он не свободен, пока не сможет доказать, что не совершал это преступление. Посмотри, как горожане отреагировали на его возвращение. Посмотри на собственную реакцию.

Она сверкает глазами на меня.

– Это из-за твоей газеты! Из-за того, что он назвал имена.

Я наклоняюсь к ней.

– Трое мужчин попытались убить его еще до того, как он обратился в газету. Они сожгли его дом, и я не верю, что они бы остановились на этом, если бы он не был вынужден обратиться в прессу и припугнуть их. Ты ведь правда не думаешь, что Джеб сжег свою собственность, а потом каким-то образом избил себя монтировкой? Пожалуйста, скажи мне, чей это внутренний номер.

Керриган стискивает зубы. Я радосадованно качаю головой.

– Ладно. Ты можешь хотя бы сказать мне, кто находился на дежурстве вечером восьмого апреля?

– Не уверена, что это публичная информация.

– Разумеется, она публичная. Вы работаете на муниципалитет Сноу-Крик. Налогоплательщики – это ваши работодатели.

– Тогда обратись в мэрию.

Я гневно гляжу на нее.

– Послушай, Рэйчел, ты решила сделаться нашим врагом. Мне и без того достаточно трудно наладить нормальное общение с ребятами. Я не собираюсь выдавать эти сведения.

Я провожу пальцами по волосам.

– Ладно, как насчет тебя? Ты была на дежурстве вечером восьмого апреля?

Она глубоко дышит и продолжает смотреть на меня.

– Пожалуйста.

Она ругается сквозь зубы, снимает со стены пожарный календарь и кладет его на стол. Перелистывает обратно до апреля.

Я замираю, когда вижу фотографию.

– Подожди. – Я опускаю ладонь на календарь. – Там была фотография… Перелистай немного назад.

Она изумленно смотрит на меня и отдает календарь. Я быстро листаю страницы, пока не вижу ту самую фотографию, заставившую меня остолбенеть.

Пожарный стоит, повернувшись мускулистой спиной к фотокамере. Его намасленная кожа блестит, штаны сидят низко на бедрах, открывая верхнюю часть ягодиц. Он работает за водокачкой, но мое внимание привлекает татуировка, которая змеится вверх от обнаженной части ягодиц. Это драконий хвост со стреловидным кончиком.

– Кто это? – шепчу я.

Керриган странно смотрит на меня.

– Многие ребята позировали для этих снимков. Это благотворительный календарь для сбора средств на нужды пожарного депо. Его выпускают каждый год.

– Я о драконьей татуировке.

Извивающийся дракон. Эми, смотревшая, как насилуют Мэрили. Качающийся дракон.

– Да, дракон поперек задницы; эта татуировка у него осталась со школы.

– У кого?

– У шефа Рудигера.

Глухой рев нарастает у меня в голове.

– Ты в порядке, Рэйчел? Что с тобой?

Я кашляю, чтобы прочистить горло.

– Клинт… Рудигер был на работе вечером восьмого апреля? – Я беру листок бумаги с ее стола. – Это его внутренний номер?

До нас доносятся смех и мужские голоса из соседней комнаты.

Керриган заметно бледнеет. Она быстро встает, обходит вокруг стола и открывает дверь.

– Думаю, тебе лучше уйти. Немедленно.

Я гляжу на нее. Ее реакция была подтверждением для меня. Внутренний номер принадлежит Клинту Рудигеру. С татуировкой в виде дракона. Керриган замкнулась в себе; она неподвижно стоит у двери. Но за ее холодным взглядом я различаю нечто еще: шепоток неуверенности и даже страха.

Я медленно поднимаюсь и иду к двери.

– Я не враг, Керри. Мне просто нужна правда.

Она не отвечает. Я ухожу, и она плотно закрывает дверь за мной.