— Спасибо, мистер. Настоящий друг.

Она ощупала щеки и челюсть, проверяя, целы ли. Взгляд то прояснялся, то уплывал.

— Боже, я вас узнала…

— Лайза?

— Капитан Батлер? Вот уж кого не думала встретить. — Женщина улыбнулась и вновь стала совсем юной, — А еще бренди у вас есть?

Ретт опорожнил фляжку, Лайза выпила бренди, словно лекарство.

— Не отвернетесь ли, пока я оденусь? — Она хихикнума. Вы только послушайте эту мисс Недотрогу… — Нахмурившись, добавила: — Только потому, что знала вас раньше.

Ретт отошел к открытой двери и зажег сигару. Сигара пахла приятно.

За спиной Лайза спросила:

— Как там ваш мальчик? Тук?..

— Тэзвелл здоров. Учится сейчас в школе.

— Хороший был паренек, нравился мне. Можете обернуться. А еще одной фляжки у вас не найдется? Живот так и крутит.

Ретт покачал головой.

Лайза подбоченилась.

— Поглядите на меня, капитан! Вот во что я превратилась.

Она стояла босиком, в простом желтом ситцевом платье.

Ретт сказал:

— Пойдем поужинаем, я плачу.

Девушка невесело усмехнулась.

— Чтобы я села ужинать в столовой железнодорожной гостиницы? Вот уж было бы на что посмотреть! Нет, капитан. У Берта договоренность с шерифом Тэлботом: девушки Берта не переходят пути, а шериф не наведывается на нашу сторону.

— Разве ты не поднималась на платформу?

— Нам разрешается искать клиентов на платформе.—

Она наморщила лоб. — Так вот отчего вы пришли? Из-за ниггера?

— Он говорит, что ты обвиняешь его ложно, он тебя ничем не оскорбил и ничего неуважительного не сделал.

— Конечно, чего еще от него ожидать? Капитан, Берт будет рад продать бутылочку, чтобы нам ближе познакомиться. Мы с вашим сыном нравились друг другу. Может, надумаете провести время с желанной девушкой сына? Мне еще восемнадцати нет.

Ретта передернуло.

— Что, грубовато для вас, капитан? Разве вы не повидали мир? Вряд ли шлюхи могут удивить капитана Ретта Батлера.

— Зачем ты солгала?

Она сжала кулачки.

— Отчего вы считаете, что я вру?

— Я знал Туниса Бонно всю жизнь.

— Ну, видно, пришло время завести себе нового ниггера.

Ретт открыл бумажник и достал деньги.

— Порой мы, на Юге, говорим о Севере, будто там ничего хорошего нет. Но в городке на побережье штата Мэн вдова конфедерата с небольшими накоплениями могла бы неплохо устроить свою жизнь. Да и на западе молодых женщин сильно не хватает. А если она хорошенькая, то выбор v нее просто огромный.

Почему бы не купить мне ту бутылку, — оборвала его Лайза.

Неужели ты не хочешь большего? — обвел Ретт рукой убогую комнатушку.

Девушка нахмурилась.

Значит, я должна заявить, что солгала? Чтобы все в городе узнали, что Лайза пала ниже самого последнего грязного ниггера?

С посеревшим лицом Ретт подошел к зданию суда, откуда как раз выходил шериф Тэлбот. Люди делали вид, что рассматривают облака в небе, глядя куда угодно, только не на шерифа, который прошел мимо Ретта, не обронив ни слова.

— Где вы были, капитан Батлер? — спросил Арчи.

— У шлюхи.

Улыбка на лице Арчи погасла, — Я со шлюхами не вожусь.

Когда солнце скрылось за крышей здания суда, у людей в руках появились бутылки.

Арчи сказал:

— Думаю, шериф Тэлбот надеялся, что «синепузые» доберутся сюда до темноты.

— А зачем ждать, пока стемнеет? — спросил Ретт.

— Некоторые вещи женщинам и детям лучше не видеть.

— Да, ты всегда был щепетильным.

— А вы всегда любили пользоваться длинными словами. Видать, знали, что они меня бесят. Капитан, у вас не выйдет меня взбесить. Просто никак. Вы спасли мне жизнь, и хотя она и немногого стоит, кроме вас, ее никто не спасал.

— А если я тебе скажу, что парень ничего такого не сделал?

У Арчи на лице нарисовалось недоумение.

— Он ведь ниггер, разве нет?

Когда Ретт заходил в здание суда, кто-то накидывал на крепкий сук веревку, а другие принялись разбирать штакетник вокруг дома по соседству. Там прежде жил свободный цветной, который уехал на Север, а белые бедняки арендаторы не осмелились перечить толпе.

Шериф запер свои шкафы и стол на ключ. Корзина для бумаг была аккуратно выставлена на стол для негра-уборщика. Ретт подумал, что она так, верно, долго простоит.

В полумраке камеры Тунис на коленях молился.

— Лайза не станет отказываться от своих слов.

— Даже если бы она взяла их обратно, это вряд ли бы что-то изменило.

— И деньги она не захотела брать.

— Может, ты часть из них передашь Руфи и моему мальчику?

— Я позабочусь о Руфи и о нем.

— Ты мне ничего не должен. Клапаны для выхода пара перетянул не капитан Батлер, а капитан Бонно… — На лице Туниса промелькнула слабая улыбка, — Я знал, что той ночью федералы нас поджидали. И через отмель Кейп-Феар мы перелетели на скорости двадцать два узла. Быстрее моего судна ни у кого не было.

— Если бы не я, у тебя по-прежнему была бы «Вдова».

— Тебе никогда не нравилось принимать помощь, верно, Ретт? Капитан Батлер должен был сам стоять за штурвалом. Что ж, Ретт, мой корабль пошел ко дну, и я скоро умру. Ничего тут не поделаешь.

— Упрямый ты сукин сын.

— Негр без упрямства на всю жизнь останется ниггером. Я не боюсь смерти; я боюсь того, что они будут творить со мной, прежде чем я умру. Встретишь Руфи — передай ей мою любовь. Натаниэль Тёрнер Бонно — звучит неплохо, верно?

— Звучное имя, — откликнулся Ретт.

За тюремными стенами гомон мужских голосов нарастал, как шум прибоя перед штормом.

Тунис улыбнулся.

Чего только не придет в голову в такой час! Мне сейчас страшно, жутко страшно. А вспоминаются самые счастливые времена. Помню, как впервые увидел Руфи — на пикнике прихожан баптистской церкви, я купил тогда Руфи пирожок. Яблочный. Помню, что чувствовал, когда родился Нат, и помню тот последний рейс через блокаду у Чарльстона. Я не говорил тебе, Ретт, но вижу как сейчас: капитан Ретт Батлер стоит на кожухе гребного колеса, никакие пули и снаряды федералов не заставят его поклониться и сойти.

Да, некоторые вещи накрепко застревают в голове, — тихо ответил Ретт, — Ты знал Уилла, раздатчика воды в Броугоне?