— Не так громко, — предупредил Амир, кивая на приоткрытую дверь. — Что он сказал?

— Он хочет тебе отомстить, — сказала Саида. — Это он велел тебя арестовать, и он очень зол. Поэтому мне и нужна твоя версия событий — я хочу понять, есть ли у них законные основания для суда.

Амир покачал головой.

— Конечно, я не насиловал Ашу. И сколько ей лет, я не знал. Я встречался с ней несколько раз, и мы подружились. Она пришла на вечеринку в гостиницу, — Амир помолчал, обдумывая свои слова. — Я ее ни к чему не принуждал. После этого она приходила в гостиницу еще трижды, искала меня. Хотела, чтобы я стал ее бойфрендом.

Саида кивнула.

— Ее брат говорит, что ты ее изнасиловал, а она несовершеннолетняя. Очевидно, так сказала ему Аша. Два преступления. Против нее и против ее семьи.

— Нет, — тихо возразил Амир и устало провел рукой по лицу. — Как ты могла в такое поверить? Конечно, я ее не насиловал. Она приходила в гостиницу трижды… это была ее идея. Она попросила меня показать ей номер-люкс. Это была ее идея. Как ты можешь так говорить? — Затем, после небольшой паузы, он спросил: — И что теперь будет? Как ты добилась разрешения со мной увидеться?

— Это устроил Хаким, — пояснила Саида. — Он хотел доказать мне, что ты цел… пока. Ты его знаешь? Он тоже из твоих новых друзей?

Амир кивнул.

— Немного знаю. Он суровый человек. Ему нравится быть таким. Мы можем что-нибудь сделать? Он сказал что-нибудь еще?

Саида кивнула в ответ.

— То, какое наказание тебе назначат, зависит только от него. Он сделал мне унизительное предложение. Если я отдамся ему, он тебя помилует. Ты понял? Если я буду спать с ним, пока ему не надоест, он отпустит тебя на свободу.

— Боже мой, ну и свинья, — сказал Амир. Потом надолго замолчал, обдумывая ее слова. Наконец он спросил, как она и ожидала: — Ты согласишься?

— Ох, Амир, — сказала она. — У тебя каменное сердце.

— Они будут меня мучить, — взмолился он. — Меня могут продержать здесь много лет… или еще хуже… убьют, да и все! Ты не знаешь, какой он жестокий. Спасти жизнь брату — кто тебя за это осудит? Как бы ни выглядело это в его глазах, ты всегда можешь сказать, что поступаешь смело и благородно, спасая брату жизнь.

— А Масуд? Как я объясню это ему? — спросила она.

— Ему знать не обязательно, — сказал Амир с торжествующей улыбкой, уже почти не сомневаясь в ее согласии. — Никто не должен про это знать. Люди делают такие вещи постоянно.

* * *

Я не знал об этом, когда пришел домой, и еще некоторое время после. В тот вечер, когда Саида еще спорила с собой о том, как ей поступить и сколько рассказать мне, я спросил, что за машина за ней приезжала. Наша соседка Би Марьям сообщила мне, что Саиду возили куда-то на казенной машине. Нет ли новостей о Красавчике? Так Би Марьям называла Амира. Саида принялась рассказывать мне о событиях дня, а начав, рассказала все — удар за ударом, во всех подробностях, и я слушал, пока меня не замутило, пока у меня не возникло чувства, будто я сам был там.

Я сказал ей:

— Не делай этого. Ты не должна это делать. — Я умолял ее полночи. Я брал ее за запястья и мягко встряхивал, я плакал, но чем дольше я говорил, тем яснее она понимала, что все это не стоит жизни ее брата. — Его жизни ничто не грозит, — уверял я. — Если то, что он говорит, правда, девушка его вытащит. Этот зверь продержит Амира в тюрьме несколько дней или даже месяцев, но потом девушка упросит отца его выпустить. Ты превратишь нашу жизнь в кошмар и позор, и ради чего? Его жизни ничто не угрожает.

Но она не могла себя убедить и видела только, что она уже потеряла отца и мать, а теперь может потерять и брата, когда все, что от нее требуется, — это уступить мужчине.

— Ты должен помочь мне, Масуд, — сказала она. — Поддержи меня. Не оставляй меня. Не дай мне отчаяться. Я не смогу это сделать без тебя. Он захочет встретиться со мной несколько раз, а потом это кончится. Никто никогда не узнает.

— Нет, — возразил я. — Это не кончится. Этот человек сказал тебе, что будет владеть тобой, пока не насытится. Несколько раз, и все? Нет, это не кончится до тех пор, пока он не опустошит и не унизит тебя полностью.

Но все мои мольбы оказались напрасны. Через несколько дней под деревом остановилась машина с обычными номерами, и Саида села в нее, как было уговорено. Вечером, когда она вернулась домой, мы с тобой сидели за столом и пили имбирный чай с булочками из кафе. Саида прошла в ванную, чтобы помыться и переодеться. Ни она, ни я не говорили о том, где она в тот день побывала. Мы не говорили ни о чем целыми днями — только о самом необходимом. В конце недели Амира выпустили из тюрьмы, и он явился домой веселый и оживленный, словно ему удался ловкий розыгрыш. На следующей неделе Саида снова покинула дом и отправилась к Хакиму, как обещала. Она заранее попросила его не присылать за ней машину, как в первый раз, и пошла туда, куда нужно, пешком.

Пока ее не было, я достал драгоценности, которые мать отдала мне на хранение, письмо, которое она прислала, когда добралась в Дубай, и письмо отца, написанное после моей свадьбы с Саидой. Я сложил в сумку их и кое-какую одежду и ушел. Час-другой я бесцельно колесил по округе, не уверенный, что действительно хочу уйти, еще не готовый по-настоящему потерять жену и всю свою жизнь, а потом медленно поехал обратно домой. Когда Саида отправилась к Хакиму в третий раз, я понял, что не могу больше так жить, не могу больше выносить Саиду и ее брата, который, как представлялось мне в глубине моей измученной души, тайно насмехается и издевается надо мной, над моей глупостью, моей трусостью и моим позором. Я не знал, что делать. В самые важные моменты своей жизни я никогда не знал, что делать. Я всегда оказывался ни на что не годным. Я не знал, как говорить с Саидой о том, что она делает. Я был в отчаянии от того, что она делает. Я перестал понимать, зачем она продолжает