— Я — за! — Симка вскинул передние лапы, потерял опору и громыхнулся с кресла в лужу, попутно расколотив стакан.

— Э-э-э… — замялся Арвиэль. Он ничего не имел против речной девушки, но ради неё превращать родную избу в постоялый аквариум с бутылками на дне и пьяным в сосиску домовым вместо кувшинки…

— Вот и ладненько! — Мириада подперла щёку бутылкой и одухотворённо уставилась в потолок:

— Плывут щу-уки, плывут щу-у-уки! И два со-ома, и два со-о-ома! Ой, кого лю-ублю я, утоплю-у-у я! Сиди до-о-ма, мой лещик, до-о-ома!

— Ох, Пресветлая…

* * *

Утро привлекательного работящего мужчины девятнадцати лет от роду просто обязано начинаться с чего-то доброго и светлого вроде поцелуя любимой женщины, завтрака в постель и нежного воркования на ушко…

Вышел Фима к омуту

И достал свою уду!

Не закинулась уда —

Намоталась на…

— Мириада-а-а!!!

* * *

В караулку Арвиэль пришёл невыспавшийся, голодный и злой на пьянчужек и на самого себя за то, что так не вовремя согласился подменить Темара. Тот в компании Геварна ушёл вниз по Истринке к проточному озеру, где, по заверениям русалок, стоял язь больше локтя длиной, а с подчинёнными навязался и сам капитан Прокопий. Отплыли три дня назад, обещались вернуться через пять, но всем было ясно, что в график рыбаки не уложатся: лодка едва держалась на плаву под тяжестью бочонков с огненным пойлом.

По мнению аватара, могли без удочек обойтись: слили бы самогонку в заводи, и язь через пару минут сам всплыл бы кверху брюхом, уже промаринованный…

Сатьян, карауливший у Индикатора ночью, встретил сменщика странным вопросом:

— Ничё не чуешь?

— А что я должен чуять? — насторожился Арвиэль. Перед тем, как выйти на службу, он натаскал воды из колодца и тщательно вымылся, но всё равно не мог отделаться от параноидальной идеи, что встречные девушки, здороваясь, воротят носы, а мужчины подают руку с заминкой.

— Ничё, сталбыть?

— Да нет вроде.

— Это хорошо! А то окуньков я в бочке солю: ночью проверять бегал, боюсь, просмердел малость. У тебя ж нос, ровно у лисы, вечно им воротишь.

Аватар расслабился, тем более порадовало, что его обоняние Сатьян сравнил хотя бы с лисьим. Обычно с собакой равняют.

— Да у меня в бочке тоже… окунёк солится. Вот и принюхался!

— О-о, вот это дело! — одобрил Сатьян: весна в этом году выдалась многоводной, а лето рыбным, так что солили-сушили-вялили все горожане поголовно. Вот и остроухий наконец-то прекратил фыркать и взялся за ум. — Темар ещё обещался язя привезти полпудового, да только ни хрена он не наловит.

— Это почему?

— Эхе-хе-хе… — заговорщицки прищурив единственный глаз, Сатьян настежь распахнул шкафчик, где хранилось «запасное оружие» — сиречь металлолом. Сейчас пыльную горку увенчивала увесистая кривулина, ощетинившаяся тремя шипами.

— Темаров якорь?! Откуда он тут взялся?

— У него рог обломился, вот Темар с Геварном и носили его к Сидору на починку, заодно и ржу счистить.

— А-а, так вот с чего они на рыбалку такие развесёлые ушли. Обмывали, значит…

— Ага! Обмыть-то обмыли, да забыли!

Арвиэль вспомнил, как это было. Он пришёл в караулку сменить Акима и увидел того в компании Темара, Геварна и заставы из бочонков. На вопрос, что за повод такой, мужики отвечали, дескать, пьют за чьё-то здравие и рыбный промысел. Аватар вызвался проводить Темара и Геварна до реки, опасаясь, как бы они случайно не заплыли вместе со «снаряжением» к кому-нибудь домой или вовсе в лес — сами ведь потом пожалели бы о вхолостую спущенной выпивке; по пути к воротам повстречали не менее «трезвого» капитана Прокопия, и рыбаков стало трое… Арвиэль близко к лодке не подходил и что там с якорем — понятия не имел.

— А с берега нельзя порыбачить? — сочувственно осведомился парень.

— Там заводи рдестом поросли, уду закинешь, да с ней и распрощаешься. Ловить можно токмо на стремнине, где язь пасётся, а без якоря там делать неча. Без улова оне вернутся, точно те говорю.

— Да брось! Темар что-нибудь придумает!

— Не-е, там думать неча…

— У Темара и во хмелю голова светлая.

— Хе-хе, а давай спорнём? — азартно предложил Сатьян.

— Давай! Только не на самогонку, а то неинтересно — она у тебя в любом случае останется.

— Да хоть бы на моего язя! Коли я прав, оба без добычи будем, а коль ты — моё заберёшь. По рукам?

— А то!

Весь день, что Арвиэль провёл в караулке, следя, не изменился ли бледно-жёлтый свет Индикатора преступлений, стражника не покидало небеспричинное беспокойство за родную хату. Мириаду пришлось оставить на попечение Симеона: ну не градоправителя же просить? У Эртана и Ксаны дела в трактире, а больше и обратиться не к кому — на весь Северинг об эльфовой квартирантке растреплют.

Когда аватар, сдав дежурство Риерту, по пути домой повстречал мельника, то понял, что «беспокойство» — это не то слово. Совсем не то.

— Добрый вечер, господин Мирон! Как здоровьичко ваше? — вежливо поздоровался парень, сообразив, что вставшего на пути мужика не обогнуть, ограничившись просто кивком.

— Благодарствую, замечательно. Да и ты, голубчик, не хворай мне в убыток, — Мирон многозначительно замигал обоими глазами попеременно.

Арвиэль удивился. Он, конечно, у Мирона часто продукты покупал, но денежным клиентом простого стражника назвать затруднительно. Меж тем мельник шмыгнул носом:

— Да ты никак рыбку солишь?

— Угу. Окунька в бочке.

— Это дело! Я уже три засолил, про запас значицца. На днях полные сети вытянул — думал, порвутся, да и клевало так, что только подсекать успевай, даже налима аршинного выудил, за которым Лесович три года охотился… — внезапно Мирон осёкся, как будто сболтнул лишнее.

— Э-э-э… Поздравляю! — сказал Арвиэль, недоумевая, с чего вдруг хвастливый мельник замял оду себе любимому.

— Спасибочки. Надеюсь, и твоих окуньков к моей рябиновке достаточно будет, а то ведь купил-то немало…

Стражник чуть не сел, где стоял.

— Я-а-а?!!!

— Ну, не сам, а Симеона ко мне днём присылал. Он сказал, ты с получки со мной честь по чести рассчитаешься… Но если денег не хватит, могу часть долга на месяцок отложить, под проценты.

У Арвиэля вдруг задёргался глаз и безумно зачесались кулаки.

— А-а, точно, — промямлил стражник. — Простите, а сколько я настойки купил? Не помню…

Мельник жадно принюхался, видимо, чая за рыбным духом учуять вышеупомянутую рябиновку. Потом сказал — сколько.