Несколько возков влетели в Коломну в легких клубах снежной пыли. Кабанов в последнее время передвигался только так, словно желал подтвердить еще не прозвучавшую фразу о русских, которые любят быструю езду.

Дел было, как всегда, много. Егерский полк был в полном порядке, зато оставались другие, и на них генерал перенес все свое внимание.

Никаких казарм у новых частей не было. Стоянка постоем как бы автоматически освобождала войска от боевой подготовки. Если что оставалось от службы – так это неизменные караулы да мелкие хозяйственные дела.

Кабанов энергично ломал устоявшиеся порядки. Несколько часов усиленных занятий в день в любую погоду, кроме сильной метели, а вечерами еще отдельные занятия с офицерами. Причем с последних спрашивалось много больше. Им за солдат ответ держать.

В отличие от егерей, новонабранные полки обучались более традиционным методам действий. Сомкнутый строй, в котором солдаты и офицеры были только винтиками слаженной машины. Повороты по команде, перемены движения, перестроения из колонны в развернутую линию, залповый огонь плутонгами, всем строем или так называемым «нидерфален». Шведы сильны несокрушимым строем, значит, обычным полкам придется биться с ними точно таким же образом. Тактику во многом определяет имеющееся оружие, и ничего более действенного предложить фузилерам Кабанов не мог. Если не считать косой атаки и пары других штучек, опять-таки требующих общей слаженности и чувства локтя.

Кое-какие плоды работа принесла. Полки стали потихоньку походить на воинские части. Территориальная система комплектования позволила быстрее наладить внутреннюю спайку. Повышенная требовательность к офицерам заставила последних больше времени уделять службе. Непрерывность занятий не позволяла забывать усвоенное. Постоянная требовательность одновременно с системой поощрений заставляла солдат постоянно чувствовать себя воинами, забыть о покинутых домах, стремиться делать все согласно импровизированным наставлениям.

Пока рано было говорить о способности полков противостоять закаленным в битвах шведам на равных, но то, что нарвская конфузия уже невозможна, Кабанов был убежден.

Если бы остальные генералы и полковники так же понимали свое предназначение!

Опала не была снята, но Командор почти не обращал на это внимания. Он был занят делом, рядом находилась любимая женщина, и прочее казалось не столь важным. Разве что было чуть обидно, что действовать наверняка придется не по своему плану. Авантюрному до последнего пунктика, зато неожиданному и потому, вполне возможно, сулящему некоторый успех.

Головной возок ворвался во двор усадьбы и лихо развернулся у входа. Кабанов, румяный с мороза, немного ошалелый от долгой дороги, но бодрый и энергичный, первым соскочил на утоптанный снег и подал руку выходящей следом Мэри. Леди с благодарностью приняла руку, оперлась, даже, кажется, хотела на миг прильнуть к Командору, однако правила приличия…

Кабанов привычно сбросил дорожную шубу на руки подоспевшей прислуге и устремился в детскую.

– Папа приехал! – Сынишка восторженно бросился на руки, прильнул, счастливый и буйный от счастья.

Жаннет взирала на свидание отца и сына с довольной улыбкой. Потом увидела поднимающуюся сюда Мэри и бочком стала отступать в следующую комнату.

Толстая негритянка понимала неизбежность появления новой женщины, однако бывшую Ягуариху по привычке побаивалась. Хотя теперь-то чего?

– Баньку растопите, – бросил в пространство Кабанов.

Он знал: любое распоряжение будет исполнено.

– Барин, царь в Коломне. У Флейшманова остановился. Сюда присылал, вас спрашивал.

– Ладно, – Кабанов кивнул и повернулся к Мэри. – Извини, придется идти. Я постараюсь не задерживаться.

– Идите, Серж, – изо всех вариантов имени Мэри чаще всего называла возлюбленного на французский манер.

Она протянула руку, ладонью вниз. На людях леди держалась так, словно никаких иных отношений, кроме рыцарственно-дружеских, вообще не существует в природе.

Сын перешел в распоряжение возлюбленной. Только с русским у Мэри все еще были проблемы, но двое дорогих Кабанову человека умудрялись договариваться на каком-то своем языке.

– Вовремя прибыл! – Петр обнял вошедшего, словно не было между ними никаких размолвок. – Аникита очень хвалил тебя. Молодец! Если бы все помощники были такими!

– Я только исполняю свой долг, государь, – чуть склонил голову Кабанов.

Вид у Петра был несколько усталый. Да и помимо усталости его явно тяготила некая не слишком приятная новость.

– Ты вот что… Извини. Понимаю, радел о благе, только понимал его чуть по-своему, – неожиданно извинился самодержец.

Кабанов лишь пожал плечами. Мол, пустое, стоит ли о таком вспоминать?

Петр был лишь с неизменным Алексашкой. Плюс – хозяин дома.

– Что-то случилось, государь? – прямо спросил Командор.

– Шеин умер, – тяжело вздохнул Петр.

– Шеин?! – Генералиссимус был моложе Кабанова, и его смерть в первое мгновение показалась невероятной.

Вдобавок новости распространялись медленно, и, пока узнаешь что-либо, они зачастую могли потерять актуальность.

Теперь причина царской грусти стала понятной. Кабанов имел несколько столкновений с высокомерным боярином, но понимал, что заменить того во главе армии пока просто некем. У Шеина был некоторый опыт, достаточно неплохой глазомер, а нынешним генералам еще предстояло учиться и учиться.

Но учеба на войне всегда обходится лишней солдатской кровью.

– Даже не знаю, кого теперь поставить во главе, – признался царь, когда помянули ушедшего полководца.

Кабанов прикинул. Аникита Репнин звезд с неба не хватает. Шереметьев, по слухам, слишком медлителен. Из Меншикова со временем получится превосходный кавалеристский начальник, однако для этого должно пройти несколько походных лет.

Получалось, действительно некому. Разве что…

– Есть Головин, государь, – напомнил Кабанов.

Петр несколько рассеянно кивнул. Он доверял Головину настолько, что последний занимал сразу ряд высоких должностей, однако не был уверен до конца в полководческих способностях своего былого наставника.

– Может, лучше нанять кого из Европы? – с некоторым сомнением изрек царь.

– Хорошие к нам не пойдут, а плохие – без надобности. – Кабанов помнил одного из главных виновников Нарвского позора. – Нам лучше обойтись своими силами.

На свои силы Петр не надеялся. Да и Алексашка тоже. Хоть и хотелось, но очень уж серьезным противником были шведы. Если бы хоть любезный приятель Август согласился выступить против общего врага! Вместе сразу стало бы веселее. Может, зря так тянули с ответом посольству? Хоть с турками мир, но… Сплошные «но»…