Секунду поколебавшись, он обошел кровать, чтобы оказаться с другой ее стороны, сбросил туфли, улегся и обнял ее.

— Спи, — велел он ей твердо. — Малыш скоро проснется и захочет кушать. Отдохни, пока можешь.

Положив голову ему на плечо, она закрыла глаза, но спустя несколько мгновений снова их открыла.

— Я тебе не успела сказать: мне пришла записка от твоей матери.

Он отозвался после заметной паузы:

— Она ведь не написала тебе ничего обидного?

— Вовсе нет. На самом деле записка довольно милая. Она извинилась за то, что не приняла меня в семью как подобает, а потом спросила, нельзя ли ей как-нибудь днем заехать, чтобы увидеть малыша. Что мне ей ответить?

— Это уже на твое усмотрение.

Габриэла немного помолчала, теребя пальцами одну из золотых пуговиц на его жилете.

— Толком не знаю. Она так отвратительно обошлась с тобой, что я боюсь с ней встречаться. И не соглашусь, если ее визит причинит тебе хоть секундную боль. Но она ведь Джонатану бабушка. Наверное, ей следует дать возможность его увидеть.

— Ее визит нисколько меня не обеспокоит. У меня есть ты, Габриэла, а остальное не имеет значения. Прошлое миновало. Твоя любовь и наша совместная жизнь — это то, что меня сейчас занимает. Если она не будет беспокоить тебя, то может появляться у нас в доме.

— Тогда я скажу ей, чтобы она зашла. Наверное, через несколько дней, когда у меня будет больше сил. Ведь она твоя мать. А родных положено прощать.

— Принимай ее когда пожелаешь. И ты права: родные прощают друг друга, даже если не всегда соглашаются в чем-то. А теперь хватит разговоров. Тебе надо отдыхать.

— Хорошо, — пробормотала она, удобнее пристраивая голову у него на плече, но спустя минуту позвала: — Тони?

— Да?

— Я тебя люблю.

Он повернул голову так, чтобы заглянуть ей в глаза.

— Я тоже тебя люблю, всегда это помни. Ты и Джонатан — это лучшее, что есть в моей жизни. Было время, когда я считал, что хочу остаться холостяком, но теперь понимаю, что никогда не был бы по-настоящему счастлив. Ты мой мир, Габриэла, и другого мне не нужно.

— И мне тоже.

Улыбнувшись, она сморгнула с ресниц слезы счастья, а он приник к ее губам в долгом, сладком поцелуе. Когда отстранился, она прижалась к мужу и попыталась уснуть. Ее глаза едва успели закрыться, как младенец заплакал.

— Ты так и не отдохнула, — укоризненно проговорил Тони.

— Я смогу поспать потом. А сейчас мне нужно кормить нашего сына, дорогой.