Мне даже злиться на него не хотелось. Что толку? Как можно сердиться на упыря и негодовать по поводу его кровожадности? Упырь – он и есть упырь. Его можно только уничтожить. А Верховный, вдохновленный моим молчанием, которое он принял за сомнение, продолжал:

– А может быть, тебе нужна Галианна? После смерти Ридрига она освободится. Можешь забрать ее. Или обеих. Если хочешь, и Айшет привезем.

Я почесал затылок, глядя на Вериллия даже с некоторым любопытством. Вроде умный же человек, а дурак! Он что, всерьез считает, что жизни своих друзей я обменяю на деньги, главенство в Совете и подобие эмиратского гарема? Пусть девчонки будут счастливы. Только бы он оставил их в покое.

– Я вижу, ты понял меня, мой мальчик, – голос мага стал торжествующим. – Ты согласен, так? Вот и славно. А о так называемых друзьях не жалей. Кому нужен эльфийский ублюдок, даже не обладающий магическим даром, и бывший волшебник, превращенный в чудовище? Скоро у тебя будут настоящие друзья – богатые, знатные и сильные.

Я вздохнул и произнес тем же тоном, каким Верховный обратился к тюремщику:

– Пошел вон.

Лицо Вериллия омрачилось. Я ожидал вспышки гнева, проклятий, угроз. Вместо этого маг посмотрел мне в глаза и со словами: – Мне очень жаль. Прощай, Рик, – вышел из камеры.

Чего привязался, спрашивается? Мне даже показалось, что в его холодных глазах что—то влажно сверкнуло. Слезы? Да не может быть. Наверное, отблеск свечи. Я остался в темноте и просидел всю ночь, думая обо всем… и ни о чем. Ждал страха, но его все не было.

Утром ко мне вошел тюремщик и накинул мне на плечи черный плащ с капюшоном. Такие я видел на тех несчастных, которых сожгли на площади. Я спросил:

– А как насчет последнего желания и завтрака для приговоренного?

– Перебьешься! – фыркнул мой неподкупный страж. – Ишь чего захотел! Безлужникам не положено. Если, к примеру, приличный убийца или душегуб какой, который своими руками дело делает, тогда конечно! Мы со всем уважением. А на темных магов государство свои денежки не тратит. И так сдохнешь, без завтрака. Демоны во мраке тебя накормят!

Хихикая над своей шуткой, он впустил в камеру стражников с двумя магами. Повторилась та же процедура, что и при доставке в суд. Сидя в карете с завязанными глазами, сквозь тарахтение колес я слушал звуки просыпающегося города. Вот прогрохотала карета, проскакал всадник. Зазвенел веселый крик уличного торговца: «Пирожки! Пирожки горячие!» Экипаж остановился, и я услышал гудение большой толпы. Меня под руки вывели наружу и потащили куда—то вверх по ступеням. Понятно, на помост. Поставили к столбу, приковали к нему и только тогда сняли повязку. Маги встали по обе стороны от столба, чуть позади. Передо мной расстилалось людское море. На казнь собрался, наверное, весь город. Людей было так много, что мой взгляд не мог увидеть в толпе отдельные лица. Все сливалось, плыло перед глазами, превращалось в сплошную колышущуюся массу…

– Привет, лейтенант! – прокаркал хриплый голос.

Я дернул головой, чтобы скинуть закрывавший обзор капюшон. С третьей попытки мне это удалось, и я повернулся направо, желая рассмотреть обладателя этого страшного хрипа. Лучше бы мне никогда этого не видеть! К столбу справа от меня был прикован Лютый. Он, как и я, избавился от капюшона и теперь смотрел на меня, пытаясь улыбнуться разбитыми, с коркой засохшей крови губами. Его лицо было черным, один глаз затек и не открывался, и я содрогнулся от мысли, что, возможно, под этим изуродованным веком больше нет глазного яблока. Волосы Ома слиплись от крови и свисали жесткими бурыми сосульками. Под черным плащом не видно было, во что превратилось его тело, но я был уверен, что оно тоже покрыто ранами. Лютого пытали, жестоко и долго. И наверное, сохранили жизнь лишь для того, чтобы отобрать ее принародно, в торжественной обстановке.

– Я ничего им не сказал, лейтенант, – просипел Ом.

– Не разговаривать! – рявкнул стоящий за моим столбом маг.

– А что ты мне сделаешь, придурок? Сожжешь? – поинтересовался капрал.

Маг сделал знак одному из храмовников, которые во множестве толпились вокруг помоста, тот ринулся к Ому и с размаху ударил его по лицу. Я рванулся, завыв от бессильной ярости, мечтая, чтобы ко мне хоть на секунду вернулись мои силы. Или хотя бы чтобы руки были развязаны. Голова Лютого дернулась, и он зашелся кашляющим хохотом, не имевшим ничего общего с его звонким, чистым смехом. Потом отхаркнул кровавый сгуток и сплюнул его в стражника. Последовал еще один удар. Толпа негодующе зашумела.

– Хватит, – опасливо произнес маг, и храмовник, сыпля проклятиями, слез с помоста.

Я повернул голову налево и увидел Дрианна, который молча смотрел на меня. Его лицо почти не пострадало, только на скуле темнел одинокий синяк.

– Я палача грохнул, – мрачно усмехнулся он, правильно истолковав мой вопросительный взгляд. – Остальные отказались со мной… работать.

Так вот что имел в виду Вериллий, назвав Дрианна чудовищем! Это еще вопрос, кого именно надо так именовать: государственного убийцу, который получает удовольствие от издевательств над человеком, или парня, защищавшего свою жизнь. Однако как же ему это удалось? Жаль, уже не узнаю. Да почему же? Во мраке встретимся, там и поговорим. Надеюсь, Артфаал окажет нам достойное гостеприимство. При мысли о демоне мой взгляд опять переместился на толпу, и то, что я там увидел, заставило меня прикусить губы, чтобы не издать удивленное восклицание. В первом ряду глазеющих стоял мастер Триммлер в роскошном, ярко—красном бархатном костюме и сафьяновых башмаках с золотыми пряжками. Борода заплетена в две косицы, на концах которых красовались крупные изумруды. Расфуфырен был гном, словно собрался на свадьбу, а не на казнь. На плече у него сидел большой пестрый попугай. Я не знал, как к этому относиться. С одной стороны, приятно было увидеть в последний раз своих друзей, с другой – не хотелось, чтобы они наблюдали за тем, как наши тела будут сгорать и лопаться в огне. Ничего хорошего в таком зрелище нет, это точно. Поймав мой взгляд, мастер Триммлер неожиданно подмигнул и сложил руки на груди. Попугай же принялся топтаться по его плечу и кивать хохлатой головой. Не иначе, как сын гор с горя тронулся умом. Но как истолковать поведение демона? Почему он вообще рискнул здесь появиться? Ну, да в случае чего быстро во мрак нырнет, никто не успеет его схватить. По лицу гнома нельзя было сказать, что его сильно расстраивает предстоящая экзекуция. Неужели… Додумывать я не стал, но решил быть готовым к любому повороту событий.

Между тем вокруг помоста наметилось какое—то движение. Храмовая стража окриками и тычками заставила толпу отступить. На площади появилась процессия людей в светлых мантиях. Возглавлял ее Вериллий. Двенадцать человек, как я понял, из Совета магов – сторонники Верховного – окружили помост, встав на равном расстоянии друг от друга. Среди них я заметил своего старого знакомца – Вадиуса Копыла. Выглядел он неважно – еще больше сгорбился и постарел. Я со злорадством отметил, что встреча со мной не прошла для него бесследно. Маги—храмовники, стоявшие позади столбов, удалились, а на помост, кряхтя и одышливо отдуваясь, вскарабкался Падерик со свитком в руках. Процедура казни явно отличалась от той, что мы видели в первый день своего появления в городе. Наверное, такую честь оказывают нам, как очень опасным преступникам. Почти вся верхушка Совета, надо же! Что они будут делать? Скорее всего, обеспечивать магический щит, чтобы не допустить попытки спасти нас. Помост оказался окружен двумя кольцами: первое состояло из магов, второе – из огромного количества храмовой стражи. Всю ее согнали сюда, что ли? Верховный жрец зачитал приговор, конечно же, от имени Ридрига, и поспешно слез вниз. А к помосту подошел палач с пылающим факелом в руке. Красиво все обставили! Маги Совета воздели руки к небу, и принялись хором читать слова заклятия. Вскоре вокруг помоста сконцентрировалась огромная сила, разорвавшая бы всякого, кто осмелился пройти через невидимый щит. Она росла, делалась мощнее и мощнее, и вскоре стала такой могучей, что у меня зазвенело в ушах от ее вибрации. Все. Надежды на помощь извне иссякли. Никто не сумел бы пробиться сквозь такую преграду. Щит действовал и на нас: я ощутил, как его энергия убивает во мне все магические способности. Дрианн тоже почувствовал это, а Лютый только тихо смеялся. Наверное, тоже сошел с ума. Я порадовался за него. Лучше так, чем понимать, что происходит, и сохранять рассудок до самой последней минуты. И еще я почувствовал странное удовлетворение от гибели тех, кто шел со мной через Зеленое сердце. Это хорошо, что они не дожили до этого момента. По крайней мере, капралы знали, за что умирают. Или думали, что знали. Они погибли за благополучие своей страны, и никто не отберет у них честного имени. А мы умрем оболганными и презираемыми, неизвестно за что.