сможет противостоять соблазну взглянуть на нее, может запросто обойти эту стену по воде. Следовательно, если она получит разрешение на строительство, незваным гостям-туристам и репортерам волей-неволей придется мочить ноги.

Дебаты по поводу того, выдавать ей разрешение или не выдавать, затянулись на несколько месяцев. Наконец в 1963 году было вынесено решение в ее пользу. Правда, лишь «временного» характера.

Не дожидаясь, пока кто-нибудь начнет допытываться, что, собственно, означает эта формулировка, Брижит построила стену, убедив себя, что так будет гораздо безопаснее.

Однако как только строительство завершилось, тотчас последовали протесты. В муниципалитет Сен-Тропеза начали пачками приходить письма от состоятельных местных жителей, которые также были не прочь отгородить себе кусок пляжа. В свою защиту Брижит доказывала, что в ее намерения отнюдь не входило устроить себе шикарный частный пляж. Все дело — в ее личной безопасности.

«Безобразие, — недовольно ворчали ее соседи, — значит, ей можно иметь частный пляж, а нам, выходит, нельзя».

Вопрос законности возведения ею стены постепенно преодолел все узлы и шестеренки бюрократической машины, именуемой французским правительством. А тем временем вторжение зевак продолжалось.

К этому времени Брижит успела выйти замуж за Гюнтера Закса и все чаще подумывала о том, а не пора бы подвести черту. Но чем настойчивее она пыталась уйти в тень, тем ярче становился свет, неотступно за ней следовавший. В отличие от Гарбо, которой удалось обрести относительную анонимность, Брижит потерпела в этом полнейшее фиаско, и как результат — каждое лето в ее владения вторгались все новые орды поклонников и злопыхателей.

«Мне в Сен-Тропезе совсем не стало житья, — жаловалась Брижит. — Мне невозможно здесь оставаться».

Неожиданно подвернулось другое решение. Пусть Брижит продаст «Мадраг» и переедет куда-нибудь на новое место. Гюнтер предложил До-вилль.

Но погода в Нормандии была отнюдь не та, к которой она привыкла здесь на юге, хотя Довилль и обладал своим особым очарованием и, что самое главное, там она могла чувствовать себя в гораздо большей безопасности. Гюнтер приобрел там участок земли размером в один акр, на котором намеревался возвести дом, и Брижит выставила «Мад-раг» на продажу, запросив за него 2,5 миллиона франков.

Стоит ли говорить, в какой восторг пришли жители Довилля. Они отлично понимали, что Брижит приведет в их городок туристов, да и вообще дела пойдут здесь на лад. Мэр пообещал, что участок по соседству с гюнтеровским — кстати, он пустует до сих пор — не будет продан никому из охотников за автографами. Что касается владельца казино, настаивавшего, чтобы все являлись к нему при полном параде, то для месье и мадам Закс он сделал широкий жест, заявив, что они могут в любое время заглянуть к нему в казино, одетые во что угодно, даже в джинсы.

Одного французского журналиста ужасно позабавила сама мысль, что Брижит вздумала продать «Мадраг» за два с половиной миллиона франков, и он даже принялся обзванивать потенциальных покупателей, желая выяснить, что они думают о цене. Среди тех, к кому он обратился, был Жак Шарье.

«Как только у вас язык повернулся задавать мне подобный вопрос!» — огрызнулся тот.

Единственным препятствием для продажи «Мад-рага» стало для Брижит полное отсутствие покупателей. К тому времени как их брак с Шарье распался, Брижит уже радовалась, что не продала этот дом. Через несколько лет Джанни Аньелли, глава «Фиата», предложил купить у нее «Мадраг» за любую цену, и она едва не рассталась с домом. Правда, в конце концов, она рассудила, что, может, стоит построить бассейн — и тогда ее наконец оставят в покое. И Брижит сказала Аньелли «нет» и построила бассейн.

В те годы, когда она жила с Мирко, последний был при ней кем-то вроде телохранителя. Однажды напротив «Мадрага» объявился какой-то тип в лодке, покрытой сверху брезентом. Под брезентом была спрятана камера. Этот тип проторчал у берега целый день, пытаясь сфоторгафировать Брижит, когда та выйдет из дома, чем ужасно раздражал как ее, так и гостей.

В конце концов Мирко вышел из себя.

Он забрался на плот и, огибая стену, потихоньку подкрался к наглецу в лодке. Оказавшись на достаточно близком расстоянии, он протянул руку и выхватил пленку.

Брижит была в восторге.

Правда, тот тип тоже оказался не промах. Он позвонил в полицию и пожаловался, что у него украли пленку. Вскоре к месту происшествия прибыли жандармы, и Мирко с Брижит пришлось пережить несколько неприятных минут.

Мирко крупно не повезло и в другой раз, когда горничная подняла неожиданный шум из-за пропажи кошелька, в котором находились все ее деньги. По ее словам, она лишилась всех своих сбережений за неделю.

Брижит никак не могла поверить в случившееся, ведь кроме них с Мирко в доме никого не было. По крайней мере, так ей казалось.

Горничная же сказала ей, что ей на глаза попался какой-то молодой блондин в шортах. Брижит позвала Мирко, и он тут же прибежал на ее зов — молодой блондин в шортах.

Брижит понимала, что он никак не мог взять деньги, у нее в голове не укладывалось, как вообще горничная могла принять его за вора. Однако в тот момент она заметила, что на крыше малого «Мадрага» сидит какой-то человек — молодой блондин в шортах.

Она позвонила в полицию, умоляя, чтобы те приехали как можно скорее, пока воришка не убежал. Жандармы спросили ее, как он выглядит, и Брижит подробно им его описала. Пока она разговаривала по телефону, Мирко залез на крышу и поймал вора, после чего стащил его вниз и связал веревкой. Однако, когда Мирко обыскал его карманы, кошелька горничной там не оказалось. Тогда Мирко снова залез на крышу проверить, не найдется ли там пропажа.

И в этот момент в «Мадраг» прибыли полицейские с целью арестовать молодого блондина в шортах, сидящего на крыше.

«Нет! — закричал Мирко. — Я не тот, кто вам нужен!»

«Ну разумеется, — заметили жандармы, — что еще можно услышать от вора».

И тогда Брижит, которая к этому моменту уже покатывалась со смеху, была вынуждена им объяснять, что — хотите верьте, хотите нет, — но у нее тут два молодых блондина в шортах, и что тот, на земле, и есть тот самый воришка, которого им надо арестовать.

Стена еще долго преследовала ее в кошмарных снах.

То один, то другой муниципальный чиновник в Сен-Тропезе, а то и в департаменте Вар, а порой из самого Парижа брался решать, насколько законно ее строительство. И пока чиновники ломали копья, пытаясь решить этот вопрос, по всему Сен-Тропезу потихоньку начался самострой.

Король