Все кончилось столь же внезапно, как и началось. Погасли сполохи северного сияния. Их задули, как задувают свечу. И почти сразу же стих ветер. От города практически ничего не осталось. Только дым многочисленных пожаров. Небеса потемнели, накрывая собой растерзанную, мертвую поверхность планеты.

Среди этого ада Эцио вновь услышал голос Юпитера. Или похожий голос. Он сейчас не был уверен ни в чем.

Слушай… Отправляйся туда. Туда, где мы работали… но потерпели неудачу. Мои слова… вложи их из своей головы в руки. Так открывается путь. Но очень многое пока еще в движении, и я не знаю, чем все закончится в моем времени – и в твоем.

Улеглись песчаные бури. Расплавленная лава остывала. Время ускоряло свой бег. Появились первые зеленые ростки. Из подземных укрытий вышли люди Первой Цивилизации и принялись заново отстраивать разрушенную планету. Но их было не слишком много и не становилось больше.

Прошло много веков. От Первой Цивилизации осталось несколько сотен… потом несколько десятков… потом никого.

То, что они успели построить, поглощали наступающие леса. Их новые здания разрушались и исчезали, не выдерживая натиска времени. Леса покрывали громадные пространства – ровные или слегка холмистые. Были и равнины, на которых жили люди. Другие люди, не похожие на людей Первой Цивилизации. Когда-то Те, Кто Пришел Раньше, создали их для своих нужд и держали на положении рабов. Случившийся катаклизм принес уцелевшим людям свободу, сделав их наследниками своих хозяев. Некоторые становились любовниками и любовницами людей Первой Цивилизации. Так появилась небольшая ветвь людей, наделенных необычными способностями.

Но истинными наследниками были не полукровки, а обычные люди. Эцио вновь увидел далекий материк. Теперь там жили мужчины и женщины со смуглой кожей и длинными прямыми черными волосами. Это были гордые люди. Они охотились на диковинных бурых зверей, похожих на диких быков. Они ездили на низкорослых выносливых лошадках и стреляли из луков. Они жили племенами. Племена воевали между собой, но их сражения не были кровавыми.

Затем на материк пришли другие люди. Их кожа была бледной, а одежда почти целиком скрывала тело. Они приплыли из Европы на кораблях, через океан, который называли Mare Occidentalis. Бледнолицые начали теснить коренных жителей, сгоняя их с насиженных мест и создавая свои поселения. У пришельцев появлялись свои деревни, затем городки и, наконец, громадные города, которые могли соперничать с городами Первой Цивилизации, погибшими много тысячелетий назад.

Отнесись к увиденному внимательно и запомни. Ты не сможешь по собственному выбору выйти из борьбы за справедливость. Даже когда тебе будет казаться, что победить невозможно и все надежды напрасны, сама эта борьба не даст справедливости сгинуть. Благодаря этой борьбе мир продолжает жить. Нынешнее человечество живет, балансируя на краю утеса, и здесь ни ты, ни кто-либо другой ничего не сможете сделать. Твоя забота – способствовать тому, чтобы равновесие никогда не склонялось в опасную сторону. И есть одно качество, которое поможет человечеству не упасть с утеса. Вы наделены способностью любить.

Эцио схватился за край стола. Рядом все так же застыл сидящий Альтаир. На столе ничего не изменилось. Все предметы оставались на своих местах. Огарок свечи горел ровным пламенем.

Эцио не помнил, как он выбрался из ниши и оказался возле стола. Он снова подошел к хранилищу. Яблоко по-прежнему лежало на пьедестале, холодное и мертвое. В сумраке Эцио едва видел его очертания. На столе, вблизи подсвечника, стояла пыльная шкатулка.

Собравшись с силами, Эцио повернулся и пошел к выходу. Больше ему здесь было нечего делать. Он возвращался во внешний мир. К солнечному свету. К Софии.

У выхода из пустой библиотеки Эцио остановился и обернулся. Он в последний раз взглянул на Альтаира – вечного призрака, сидящего в призрачной библиотеке.

– Прощай, Наставник, – прошептал он.

Достигнув выхода, Эцио нашел рычаг и потянул. Зеленая дверь послушно ушла вниз. По другую сторону он увидел Софию. Она ждала его, коротая время за чтением.

София встала, подошла к нему и с улыбкой взяла за руку.

– Ты вернулся, – с нескрываемым облегчением сказала она.

– Я же обещал, что вернусь.

– Ты нашел то, что искал?

– Нашел… достаточно.

– Знаешь, я думала… – Она не договорила.

– Что ты думала?

– Я думала, что больше никогда тебя не увижу.

– Иногда наши худшие предчувствия бывают наименее вероятными.

София вскинула голову:

– Наверное, я сумасшедшая, но мне нравится даже твоя самоуверенность.

Она помолчала, потом спросила:

– Что будем делать теперь?

– Поедем домой, – улыбнулся Эцио.

На обратном пути в Константинополь Эцио говорил очень мало. Помня неприкрытую угрозу Селима, София спросила, разумно ли ему возвращаться.

– У меня остались там незаконченные дела, – только и ответил ассасин.

София удивлялась его состоянию почти болезненной отрешенности. Но когда на горизонте вновь появились золотые купола и белые минареты, Эцио воспрянул духом, а в темно-серых глазах вспыхнул знакомый блеск.

Они вернулись в лавку Софии. Заведение изменилось до неузнаваемости. Азиза навела удивительный порядок. Теперь книги аккуратно стояли на полках. Возвращая ключи, Азиза почти что извинялась за новшества, однако Софию поразило другое: в лавке было полно покупателей.

– Наставник, Доган хотел тебя видеть, – сказала Азиза, поздоровавшись с Эцио. – Можешь не беспокоиться. Принц Сулейман знает о твоем возвращении и позаботился об охранной грамоте для тебя. Но его отец непреклонен и требует, чтобы ты здесь не задерживался.

Эцио и София переглянулись. Они не расставались с тех самых пор, как она настояла, что поедет вместе с ним в Масиаф. К ее удивлению, Эцио не стал возражать. На самом деле он даже обрадовался.

Встретившись с Доганом, Эцио убедился, что положение константинопольских ассасинов упрочилось. Это было сделано с молчаливого согласия Сулеймана и под неофициальным покровительством юного принца. Началась очистка города и всей империи от последних отступников в рядах турецкой армии и от уцелевших византийских мятежников. После гибели Ахмета и Мануила те и другие лишились своих главарей. Теперь янычары, управляемые железной рукой Селима, более не знали раскола в своих рядах. Для этого не было причин: ведь султаном стал принц, которому они давно благоволили.