Штатная обойма «Береты 92F» включает пятнадцать патронов. Американец не успел острелять все, но из тех восьми что выпустил, кроме четырех пуль всаженных в майора, в цель угодила еще одна. Целью оказался рядовой третьего месяца службы, восемнадцатилетний Михаил Крышкин. По счастью пуля угодила всего лишь в бедро, но раздробила кость, потому Крышкин повалился как подкошенный. Два других солдата тут же в ужасе затормозили: теперь оба они представляли собой идеальные мишени «в полный рост», тем более, убегающий мужчина внезапно тоже остановился и снова вскинул оружие. Никогда не служивший в пехоте, и ни разу в жизни не вырывший индивидуальный окоп полного профиля, ракетчик Гридасов сообразил все это мгновенно. Неизвестный злоумышленник убивал его солдат. Странная зацикленность мозга не позволила ему сообразить, что и он сам остановившись лишь чуть поодаль представляет из себя немногим более сложную цель. Возможно, стоило повалиться наземь плашмя и ужом ползти за обваловку, ведь никто бы не осудил его даже постфактум, ибо войны японских нинзя могут происходить только в далекой стране Голливуд. Еще можно было заорать что-нибудь типа: «Стоять! Не двигаться!» или «Стой! Стрелять буду!», но на это все требовалось слишком много времени.

Зрение Гридасова приобрело панорамную широту и одновременно четкость лазерного сканера. В этой широте он ясно наблюдал маленьких солдатиков и сержантов замерших перед микробным удавом вздергивающегося кверху ствола. Одновременно в нижней границе панорамы, у своих собственных ног, старлей увидел решение проблемы. Края забетонированной площадки для пусковой потрескались, демонстрируя отдельность бетонных фрагментов – вечную дилемму метущих территорию дежурных расчетов: относить ли названные отвалившиеся каменюки к мусору, или все-таки к части должного сохраниться рельефа? Сейчас один из этих фрагментов волею судьбы обратился в метательный снаряд.

Но конечно огнестрельное оружие не просто так сменило пращу. Покуда бетонный обломок достиг цели, пистолет выстрелил еще дважды и один из преследователей – сержант Пчельник – упал, свернувшись калачиком. В этот миг увесистый двухсотграммовый камень саданул американца в плечо. Тот опешил, схватился за ссадину, снова развернулся для бега.

– Хватайте сволочь! В атаку! – странным тоненьким голосом крикнул Гридасов. Он метал следующий камень, но в этот раз промазал. Однако что-то в убегающем изменилось. Может, старлей просто наконец-то опознал в противнике одного из американцев?

Однако все без исключения подчиненные впали в ступор. Никто из них не собирался в атаку, наверное, они были природно предрасположены только к позиционной войне. Так что на врага кинулся только сам старший лейтенант. И видимо, ему повезло, ибо сделав всего считанное количество шагов американец споткнулся и упал. Встать он не успел – командир стартового взвода навалился на него сверху. А тут, наконец, подоспел и кое-кто из военнослужащих срочной службы.

Теоретически город можно блокировать полностью. То есть, как при Чингисхане – обложить боевым лагерем, пустить в круговой патруль конную стражу, воткнуть там и тут наблюдательные вышки. Конечно, современный миллионный мегаполис, да еще сращенный с пригородами, это не замок и даже не Кремль. Нынешние армии не столь раздуты, дабы суметь выполнить такую задачу. Да и массовые, времен последней Мировой, и те делали такое с большим трудом. Пример Ленинграда вполне показателен. Конечно, для простой дестабилизации города достаточно перекрыть дороги. Девяносто девять и девять в периоде процентов гражданского автотранспорта никоим образом не осилит бездорожье: колесо хоть и круглое, но не универсальное изобретение. А наличие боевых вертолетов сведет на «нет» и около-нулевой остаток. Сколько там личных «Хаммеров» на весь город? Один? Два? Есть еще «УАЗ-ики», но и они не танки. По поводу пеших прогулок… Ой, вы меня утомили! Тут та самая азимовская ситуация, когда только робот способен высунуть нос за купол, а остальным – загородная прогулка в десяток километров, что выход в открытый вакуум; остановку-две пройти по асфальту в теньке – это уже проблема. Сейчас гитлеровские лагеря смерти не смогли бы работать на полную катушку. Им бы не хватило материала. Этот материал, не смог бы туда добрести самоходом, весь падеж произошел бы по дороге.

Короче, с блокировкой мегаполиса никаких проблем. Но надо ли? Разве была поставлена задача, выморить всех жителей? Вопрос даже не в том, что это проблематично. Морально подготовленный человек выдержит сорок суток, хоть ты тресни. Причем, это вообще без еды. А ведь в Донецке наличествуют какие-то запасы. Конечно, теперь не то, что в былую скудность тоталитаризма, когда городской НЗ на продбазах исчислялся трехмесячной нормой. Ныне, при благости демо-сытости, все едино должно хватить на две недели. Конечно, опять же о птичках, было упомянуто о физиологических пределах человека. Но ведь то Человека! Который звучит гордо и с большой буквы. Те, у кого без планового хот-дога, в полчаса раз, вселенная уже начинает схлопываться в первозданную сингулярность, нервишки пожиже. Те ребятки-девчатки через сутки взвоют, к новой ночи обратятся оборотнями и, того и гляди, начнут творить хот-доги их первого встречного. А ведь в городе надо еще относительно спокойно кое-что сделать. Хапнуть то, сё, да и укатить без особых личносоставных потерь. Ведь воистину глупо получить в после-боевой отчетности статьи «убитые» и «пропавшие без вести» на полностью демилитаризированной территории.

Так. А какое отношение все это имеет к делу? То самое. В настоящих условиях поток транспорта в город и из города продолжал существовать. Естественно, за счет установленных там и тут КПП поток более чем солидно поредел. Но все же и внутрь и изнутри мигрировали машины с какими-то товарами, горючим и прочей всячиной. На дорогах загородом их становилось еще больше, ибо турецкая армия осуществила лишь очаговый захват территории, она совершенно не контролировала львиную часть городов и населенных пунктов Донбасса, тем более вовсе не интересовалась деревнями. На главных трассах области можно было встретить разъездные, часто весьма серьезно усиленные, патрули. И не более того. Эти, путешествующие на колесной бронетехнике группы, даже если бы захотели, все равно бы не осилили проверять все встречные автомобили. Солдаты активировались наобум, так сказать, по наитию. Вот не понравился цвет какого-то «жигуленка», или приглянулась издали едущая рядом с водителем девица.

Никто из недавно «рекрутированных» в «Вооруженное Народное Ополчение» не мог припомнить, что в процессе «вербовки» их снимали на видео, либо фотографировали. Так что у турецких патрульных, и достаточно часто сопровождающих их милиционеров, однозначно не имелось ни фаза, ни профиля скрывшихся из мариупольской мясорубки. Тем не менее, беглецы нервничали. Даже опытнейший дяденька – Дмитрий Гаврилович Беда.

Сергей Парфенюк не ведает, как будет выглядеть нервный срыв Дмитрия Гавриловича. Возможно, произойдет поголовный отстрел одного из выездных патрулей: прихваченный у турок пистолетик Беда не выбросил, а везет с собой. Правда, как он расправится с бронетранспортером неясно. Может быть, станет лупить в упор по амбразурам, или брать технику штурмом, как бонусный приз, после того как отоварится навесной амуницией кого-нибудь из расхаживающих по дороге? Беда планами не делится, возможно, не хочет вводить сам себя в соблазн. Так же он не рассказывает патриотический историй из своего прошлого боевого опыта. Мало вероятно, что ему нечего поведать. Но вдруг воспоминания тоже способны его раззадорить, и что тогда? Все же пистолет у них всего-то один.