— Ах, Николь, не начинай, пожалуйста. Человеку не может везти всегда. Считай, что в этот раз у тебя просто не получилось.

— А тебе, кажется, повезло.

Жасмин удивленно подняла брови.

— Ты же встречаешься с Фальком, и…

— Нет, Николь, я не встречаюсь с Фальком.

Она сказала это таким тоном, что даже Николь поверила. Успокоенная тем, что есть все-таки вещи неизменные — и среди них беспомощность Жасмин в отношениях с мужчинами и ее неудачи, — Николь поинтересовалась:

— А что ты в таком случае делала сегодня днем в доме Адельтрауд на Ваннзе?

— Так это ты звонила и тут же положила трубку?

— Батарейка села, — бросила Николь. — Тебе удалось наладить отношения с Розенштоками?

— Я время от времени провожу небольшие исследования для агентства Адельтрауд.

— Великая журналистка проводит исследования для маленького брачного агентства?

Жасмин улыбнулась.

— Адельтрауд хорошо платит.

Николь взболтнула виски и с иронией посмотрела на подругу.

— Ах, Жасмин, Жасмин, что-то тут не так. Я же знаю тебя. Интересно, как быстро восстанавливаются доверительные отношения? — Она наигранно вздохнула. — Кстати, тебе срочно нужно пойти к парикмахеру. В последнее время ты явно игнорируешь зеркало и пускаешь все на самотек.

— Ближе к делу, — попросила Жасмин.

— Ну хорошо. — Полуобернувшись к залу, Николь послала зрителям обворожительную улыбку. — Завтра я встречаюсь с одним из твоих коллег из «желтой прессы». У Розенштоков никого нет дома: старики уехали путешествовать, а Фальк — на ярмарке в Баден-Бадене или Фрайбурге. Или это была ярмарка «Баден-Мессе» во Фрайбурге?

Жасмин пожала плечами. Кажется, она действительно не знала.

— Ладно, неважно. Мне нужно срочно поговорить с кем-нибудь из их семейства. Я выпросила у глупенькой Рони номер мобильного Фалька, но он отключен. Не понимаю, как можно отключать телефон во время ярмарки! Если он действительно там…

— Чего ты хочешь от него?

— Нужно дать ему последний шанс. Я уверена, что это будет справедливо.

— Ты считаешь, что он должен заплатить тебе в три раза больше, чем ты получишь от этого репортера? Ты собираешься шантажировать Розенштоков!

Николь широко улыбнулась.

— И я должна тебе в этом помочь? — Жасмин была крайне возмущена.

— Или Розенштокам, — невозмутимо заявила Николь. — В зависимости от того, с какой точки зрения на это посмотреть.

— А почему я должна хотеть помочь Розенштокам?

Николь улыбнулась еще шире.

— Я же знаю тебя, Жасмин. Ты всегда влюблялась в мужчин, которые были недоступны для тебя. А Фальк — из этой категории. Северин… Ну, этот нет. — Она снова засмеялась. — Северин был неудачником. Знаешь, я никогда не говорила тебе, чтобы не обижать лишний раз, но это я попросила его позаботиться о тебе, пока была в Америке. Я хотела как лучше, честно. Я думала, что тебе пойдет на пользу, если он тебя как следует оттрахает.

Жасмин сжала свой стакан с минералкой, стараясь выглядеть как можно более равнодушной.

— В принципе, Северин очень хорошо подходил тебе, такой неустойчивый, мечущийся. Может быть, тебе даже удалось бы отучить его играть. Да, Жасмин, это Северин был игроком, а вовсе не Фальк. Но его родители не должны были знать о его пороке. Я крепко держала Северина в руках, и он, понимая это, видел во мне свою будущую супругу. У тебя же не было ни единого шанса увести его. И Фальк поддерживал это, хотя… — Николь не переставала улыбаться, работая на публику. — Хотя он всегда любил меня. Всегда! А теперь, как ты думаешь, что могло бы нам помешать?

— Твоя попытка оболгать Розенштоков, — сказала Жасмин тоном человека, последний раз пытающегося взять реванш. — Он еще до свадьбы знал о том, что твой отец занимается махинациями.

— Это ты ему сказала? Но награды за это так и не получила. Бедняжка Жасмин! Неблагодарный он, правда? Но ведь честные женщины так неинтересны — в них нет изюминки, которая привлекает мужчин. Мужчины не хотят жениться на таких: им хочется все время разгадывать тайны. Увидишь, я еще заполучу своего миллионера.

— Боже мой, Николь, неужели для тебя в жизни нет ничего, кроме денег?

— А ты знаешь, каково это — быть отбросом общества в Испании, сидеть в каком-то грязном офисе и выполнять обязанности помощника маленького толстого маклера с жирными волосами, расхваливая туристам дурацкие бунгало на берегу моря? Так долго не проживешь, Жасмин. Есть только пиццу или спагетти, считать сдачу, ругаться за каждый цент и носить синтетическую одежду, которую продают в супермаркетах, — это не для меня. Я не хочу в поте лица зарабатывать пару тысяч евро, чтобы потом скрупулезно подсчитывать, сколько нужно отдать за аренду квартиры, воду и электричество.

И точно так же распределять деньги для крупных покупок. Так счастливой не станешь, как ты понимаешь.

— Глядя на тебя, не скажешь, что все так плохо, — заметила Жасмин, бросив красноречивый взгляд на украшения Николь.

— Может, ты бы этим и удовлетворилась. Жасмин, ты выросла в семье торговцев подержанными автомобилями и мясников, и у тебя просто отсутствует тщеславие.

На лице Жасмин промелькнула улыбка.

— Я просто живу экономно. А ты собираешься лишить меня всех моих сбережений.

Николь сделала глоток виски.

— Неужели ты хочешь сказать, что поможешь мне? Насколько мне известно, у тебя ведь ничего нет.

— Именно так. Если я соберу все, что у меня есть, и если мне выплатят мой залог в агентстве, то у меня получится что-то около ста двадцати тысяч евро.

Николь не спеша сделала еще один глоток.

— Не слишком много.

— Репортер наверняка не заплатит тебе и половины этого. Я, честно говоря, сомневаюсь, что он вообще заплатит, когда услышит твою надуманную историю.

Николь призадумалась.

— Если завтра до половины одиннадцатого…

Жасмин зло рассмеялась.

— Нет, Николь, так дело не пойдет. Здесь я ставлю условия. И до этой встречи с репортером ты от меня ни цента не получишь.

— Если ты считаешь, что моя история надуманная, то почему предлагаешь мне все свои сбережения? Опасаешься, что я все расскажу? Чего ты боишься? Что люди узнают, как вы с Фальком пытались убить Северина?

Жасмин усмехнулась, допила свою воду и подала бармену знак, что хочет расплатиться. Внезапно она перестала выглядеть подавленной, запуганной и слабой.

— Удачи тебе, Николь, — холодно сказала она, вставая с табурета. — Возможно, кто-нибудь из присутствующих здесь господ тебе поможет. Например, вон тот толстяк, у которого, кажется, есть деньги.