Просторная комната была поделена на две неравные части. На одной, приподнятой над полом, стояли полукругом два ряда кресел. На другой – две кафедры, наподобие профессорских, друг напротив друга, а между ними – скамья. Один взгляд на стену за спиной заставлял поежиться. Там, как в музее, были развешаны различные орудия пыток. Превентивные меры, так сказать. Все это было освещено двумя факелами у входа, справа и слева от двери. Но ведь здесь его пытать не будут?

Рихарда усадили на скамью. Охранники встали по бокам, предупреждая любое его движение. Инквизитор сделал благословляющий жест и удалился.

Повисло гнетущее молчание. Разговаривать с охраной Рихард не стал – все равно ведь ничего не скажут! Оставалось молчать и терзаться в догадках.

Время шло. За окнами рассвело. Надобность в факелах отпала, но они продолжали гореть. Потом потухли один за другим.

Судя по положению тонких лучей, время от времени прорывавшихся сквозь облака, можно было догадаться, что прошло несколько часов. Хотелось есть и пить.

Миновало еще немного времени, и в зал один за другим стали входить члены попечительского комитета. Рихард узнал герцога Ноншмантаня, ректора, давешнего инквизитора пра Михаря. Еще четверо были незнакомы, но держали себя так, словно делают огромное одолжение. Один из них, седовласый важный мужчина с посохом, смерил его неприязненным взглядом, а с ректором Колледжа едва раскланялся.

Когда семь кресел оказались заняты, отконвоировавший его сюда инквизитор забрал у пра Михаря небольшую папку. Поднялся на кафедру.

– Господа, мы собрались сюда, чтобы установить степень вины и наказание за совершенное преступление, совершенное шесть дней назад, – заговорил он. – Подозреваемый – Рихард Вагнер, двадцать два года, студиозус Колледжа Некромагии, факультет некромантия, четвертый курс.

Рихард чувствовал направленные на него взгляды, но сам вряд ли замечал их. Шесть дней! А он даже не заметил хода времени!

– Шесть дней назад означенный Рихард Вагнер, будучи на территории Университета богословия, столкнулся там с группой слушателей одного из факультетов, в число которых входил некий Густав Белый фон Нойман, представитель древнего рода…

Краем глаза Рихард заметил, как при этих словах поморщился герцог Ноншмантань. Седовласый старец важно кивал головой на каждое упоминание Университета или имен одного из участников тех событий.

– Произошла ссора, результатов коей стал вызов на дуэль. Согласно показаниям свидетелей, было установлено, что слушатели Университета богословия и теологии намеренно пошли на конфликт, в результате коего был брошен и принят вызов на дуэль. Повод – оскорбление словом. Потерпевший – некий Арчибальд фон Лютц, представитель семейства фон Лютцев. Он же – вызывающая сторона. Принимающую сторону представлял Рихард Вагнер…

Седовласый продолжал мерно кивать.

– …в результате чего Густав Белый фон Нойман оказался убит. Вспугнутые отрядом ночной стражи, представители противных сторон бросились врассыпную, когда означенный Рихард Вагнер заметил труп и туго набитый кошелек. Поскольку в это время крайне нуждался в деньгах. Рихард Вагнер срезал его, рассчитывая поживиться содержимым. Однако…

Не рассчитывал он поживиться! И вообще поделился бы с друзьями! Возмущение Рихарда было так велико, что он на несколько минут отвлекся и пропустил финал. Опомнился только, когда услышал:

– Вы все, господа члены попечительского совета, получили на руки копию результатов расследования. У каждого из вас есть свое мнение. Желаете ли высказаться по поводу того, каким вы видите наказание для преступника? Или сразу перейдем к голосованию?

– Да что тут высказываться? – один из советников поерзал в кресле. – Вчера уже наговорились до хрипоты. Давайте голосовать!

– Давайте голосовать! – подхватили сразу несколько голосов. – Все уже решено!

Рихард вздрогнул. Оказывается, приговор ему вынесли еще вчера. Оставалось только утвердить.

– Кто – за то, чтобы утвердить решение, принятое накануне?

Студент затаил дыхание. К его удивлению, руки подняли все. Все, кроме герцога Ноншмантаня.

– Вы не согласны с мнением большинства, ваше сиятельство? – спросили у него.

– Мое мнение вы слышали еще вчера! – отрезал тот, вставая. – И, поскольку моему голосу вы не вняли, я налагаю на ваше решение вето!

Повисло недолгое молчание. Все таращили глаза на сиятельного герцога, который застыл, словно статуя. Седовласый старец даже открыл рот.

– Вы отдаете себе отчет, ваше сиятельство? – мягко поинтересовался пра Михарь.

– Вполне. Вчера я достаточно ясно озвучил свою позицию и дал необходимые пояснения.

– Но вы же понимаете, что…

– Понимаю. И, думаю, это понимаете и вы!

– Но Попечительский совет…

– В который вы, однако, не входите, пра!

Теперь диалог велся между герцогом и инквизитором. Остальным оставались роли зрителей, и Рихард многое бы дал за то, чтобы его судьи выражались яснее.

– Что вы предлагаете, ваше сиятельство? – внезапно сдался инквизитор.

– Чтобы было принято мое вчерашнее предложение…если угодно, то с вашей оговоркой, – вежливый поклон можно было растолковать, как угодно.

Некоторые советники при этих словах беспокойно заерзали. Ректор Колледжа поднял голову.

– Пра Святомиру Гордичу такое решение явно не нравится! – с угрозой произнес пра Михарь, покосившись на седовласого старца.

– Протестую! – тут же подал голос седовласый.

Сам ректор Университета! Рихард невольно вздрогнул.

– Именем короля, – тряхнул головой герцог, – протест отклонен. Вето!

Инквизитор какое-то время сидел, глядя прямо перед собой, потом медленно встал, кивком головы подозвал секретаря с бумагами, пролистал их, держа на весу, выбрал один лист и, то и дело сверяясь с ним, произнес:

– Согласно предварительному расследованию, совершенное преступление можно классифицировать как убийство по неосторожности, произошедшее на дуэли, которая была проведена со всеми правилами. Это является смягчающими обстоятельствами, в результате чего рекомендовано ограничиться следующим наказанием. А именно – виновного сечь плетью, нанеся ему десять ударов, после чего на трое суток выставить к позорному столбу, как за незначительное воровство и выступление против правительства. После чего приговорить студиозуса Вагнера к изгнанию из города и отлучению от гильдии.

Парень задохнулся. Его возмутило и напугало не само наказание, а то, что за этим последует. Изгнание! Нищим ему придется брести домой к родителям, в другой город. И всю оставшуюся жизнь заниматься не тем, к чему лежит душа. Никакой магии! Никакой некромантии – иначе его арестуют и прямиком отправят на костер.

Но слово было сказано, и дело сделано.