Таким образом, Михень приготовилась к прыжку на трон. А пока Кирилл с Мелитой наслаждались великокняжеской жизнью в Петербурге. Их принимали при Дворе, они пользовались всеми приличествовавшими им почестями. Но близости между ними и царской семьей не было. Императрица Александра Федоровна не забыла клевету Мелиты на своего брата. В свою очередь, клан Владимировичей не забыл «оскорбление», нанесенное им венценосцами. В этом противостоянии тон задавала Михень, а она не отличалась ни короткой памятью, ни благородством души.

С началом Первой мировой войны в августе 1914 года Владимирский дворец стал центром династической оппозиции Николаю II. В нарушение всех писаных и неписаных правил, пренебрегая всеми традициями, Мария Павловна вела себя так, как будто ждала крушения монарха. Не было таких оскорблений, которые бы не прозвучали из ее уст по отношению к царю и царице; не существовало никаких аспектов государственной политики, которые бы Михень со своим окружением не шельмовала и высмеивала. Сыновья – Кирилл, Андрей и Борис – ей поддакивали, так как в силу своих ограниченных умственных способностей тягаться с матушкой в подобных инсинуациях не могли.

Невестка Марии Павловны, Виктория Мелита, тоже была очень «оппозиционна». Она слушала речи Михень и во всем с ней соглашалась. Даки терпеть не могла императрицу, не уважала Николая II, все в России ей казалось неправильным. Не научившись даже говорить по-русски, она на хорошем английском или французском непременно высказывала критические замечания о положении дел в России при каждом удобном случае. Ничего своего выдумать Мелита не могла в силу своего скудоумия и только подпевала Марии Павловне.

Последняя же, сидя в своих роскошных апартаментах, увешанная сапфирами и изумрудами, изливала такую хулу на власть, что у нее могли бы поучиться агитаторы-революционеры. Причем эти заявления слышали не только ее приближенные, но и многочисленные гости из числа как соотечественников, так и иностранцев. В конце концов, Михень договорилась до того, что императрицу «Александру Федоровну и ее клику надо уничтожить». Она надеялась, что в случае династического переворота ее сын Кирилл станет царем.

Самое поразительное, что мягкотелый и слабохарактерный Николай II на это никак не реагировал, хотя окажись на его месте другой царь, упек бы эту Михень в Сибирь на каторгу, пока трех пар кандалов не сносит. Оппозиция курсу Николая II среди романовского семейства действительно существовала, но они больше болтали и занимались пустым сотрясением воздуха. Не то что реальных попыток с их стороны скинуть Николая II с трона, но даже и планов таких не было. Но это отдельная интересная тема, которая не входит в наше повествование.

То, о чем так страстно мечтала Михень, случилось в марте 1917 года – Николай II отрекся от власти за себя и за наследника Алексея в пользу своего брата Михаила. На следующий день отрекся от трона и он. Казалось, Кириллу, как очередному претенденту на престол, и карты в руки – бери власть и управляй страной в тяжкую годину испытаний. За это тебе будет честь и хвала всего русского народа! Но нет, он решил поступить иначе – присягнул Временному правительству!

Однако закончим рассказ о Марии Павловне. В начале 1917 года, отбывая для лечения в Кисловодск, она заявила перед отъездом, что «вернется, когда будет все кончено». Предчувствия ее не обманули – скоро действительно было все кончено, как для монархии в целом, так и для Михень лично и для всего ее потомства.

А теперь пора вернуться к Кириллу. В августе 1914 года он отправился в действующую армию, где был назначен на службу в военно-морское управление при Ставке верховного главнокомандующего. В 1914, 1915 и 1916 годах он неоднократно выезжал в войска, но ему, морскому офицеру, было трудно найти там дело. В 1916 году Кирилл получил чин контр-адмирала, а Даки работала в частях Красного Креста. В самом начале 1917 года Кирилл выехал в Мурманск для приемки закупленных у Японии трех военных кораблей. Мелита в это время находилась в Яссах, где комплектовала очередной груз медикаментов для румынской армии. За эту «самоотверженную работу» она была трижды награждена боевыми Георгиевскими медалями «За храбрость». В феврале 1917 года она вернулась в Петроград, где ее уже ждал Кирилл, к тому времени назначенный командиром Гвардейского флотского экипажа.

В эти февральские дни с Кириллом произошла главная метаморфоза. В Петрограде начались беспорядки, царь отрекся от престола, и власть в стране перешла к Временному правительству, обосновавшемуся в Таврическом дворце. 1 марта 1917 года, еще до официального отречения Николая II, великий князь Кирилл Владимирович привел под стены дворца весь свой Гвардейский экипаж и заявил о верности новой власти. Интересно, а что им двигало, какую выгоду он искал для себя? Вместо того чтобы сражаться за трон, который принадлежал ему по праву, Кирилл принес присягу кучке думских говорунов, которые обещали стране демократию. Значит, и он был за «свободу»? А как же монархия, о чем так страстно мечтала его матушка? Скорее всего, Кирилл не думал ни о чем, а просто сделал красивый жест. Вот, мол, я какой – великий князь, а тоже за республику!

А ведь до этого он сделал все, чтобы спасти монархию! Помните – сначала он подписал Манифест, от имени царя составленный Павлом Александровичем, о создании в соответствии с требованиями Думы нового правительства. Императрица в отсутствие Николая II его не подписала. А за день до отречения царя от престола он совершил этот экстравагантный поступок!

Некоторые очевидцы говорят, что Кирилл шел к Таврическому дворцу, нацепив на черную морскую шинель красный бант. Наверно, это было красиво – красное на черном. Такие же красные банты красовались на груди всех его моряков. Интересно, что Гвардейский флотский экипаж он привел из Царского Села, где охранял там семью государя. Таким образом, Кирилл оставил беззащитную женщину, императрицу Александру Федоровну, и ее детей на растерзание разнузданной солдатне. По сообщениям некоторых очевидцев, на крыше своего петроградского дворца Кирилл тоже вывесил красный флаг.

Великого князя Кирилла на ступенях Таврического дворца встретил сам председатель Госудмы М. Родзянко. Потом в газетах появилось интервью Кирилла Владимировича, в котором он заявлял, что никогда не одобрял политику императора и теперь наконец-то может «вздохнуть свободно»: «Даже я, как великий князь, разве я не испытывал гнет старого режима? Разве я был спокоен хоть минуту, что разговаривая с близким человеком, меня не подслушивают… Разве я скрыл перед народом свои глубокие верования, разве я шел против народа? Вместе с любимым мною Гвардейским экипажем я пришел в Государственную думу, этот храм народный… смею думать, что с падением старого режима удастся, наконец, вздохнуть свободно в свободной России и мне… впереди я вижу лишь сияющие звезды народного счастья…» (Вот ведь «борец за народное счастье» нашелся!)

Поступок Кирилла вызвал негативное отношение не только членов императорской семьи, но и отдельных членов Временного правительства, не говоря уже о военных. Генерал П. А. Половцов, командующий Петроградским военным округом в 1917 году, например, писал: «Появление Великого Князя под красным флагом было принято как отказ Императорской Фамилии от борьбы за свои прерогативы и как признание факта революции. Защитники монархии приуныли. А неделю спустя это впечатление было еще усилено появлением в „Биржевых ведомостях“ интервью с Великим князем Кириллом Владимировичем, начинавшегося словами: „мой дворник и я, мы одинаково видели, что со старым правительством Россия потеряет все“, и кончавшегося заявлением, что Великий князь доволен быть свободным гражданином и что над его дворцом развевается красный флаг».