litbaza книги онлайнКлассикаБарчестерские башни - Энтони Троллоп

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 75 76 77 78 79 80 81 82 83 ... 139
Перейти на страницу:

Впрочем, в гостиной он провел не более четверти этого часа. Убедившись, что он любит, и зная теперь, что Элинор свободна принять его любовь — во всяком случае, если она того захочет,— он отправился за ней в сад, чтобы приступить к завоеванию ее сердца.

Искать ему пришлось недолго. Элинор прогуливалась по вязовой аллее вдоль кладбищенской ограды. Беседа с мистером Эйрбином, увы, не способствовала успокоению ее духа. Она была очень сердита и сердилась на него больше, чем на всех остальных. Как он мог так неверно судить о ней? А ведь она допускала между ними такую короткость, позволяла ему говорить с ней так свободно, соглашалась с его мыслями, разделяла его взгляды, одобряла его принципы, принимала близко к сердцу его дела и вообще была к нему настолько внимательна, насколько это допустимо для хорошенькой женщины по отношению к холостяку! Она вела себя так, а он — он все это время считал ее невестой другого!

Она прогуливалась по аллее, а по ее щекам порой скатывались непрошеные слезинки, и, смахивая их, она гневно топала ногой при мысли, что с ней обошлись подобным образом.

Мистера Эйрбина она увидела, когда он был уже почти рядом, и быстро пошла назад, стараясь стереть со щек предательские следы слез. Но она опасалась напрасно: мистер Эйрбин вряд ли был способен в эту минуту заметить подобные пустяки. Он последовал за ней и нагнал ее в конце аллеи.

Мистер Эйрбин не думал о том, что он ей скажет. Просто он чувствовал, что ссора с ней обрекает его на муки и что получить разрешение любить ее было бы счастьем. И все же он не хотел унижать себя, вымаливая прощение. Он не причинил ей никакого зла — не оклеветал и не оскорбил ее, как она утверждала. Он не мог покаяться в грехах, которых не совершал. Он мог только забыть о прошлом и спросить у нее, какие надежды сулит ему будущее.

— Мы ведь не расстанемся врагами? — спросил он.

— Я не буду питать к вам вражды,— сказала Элинор.— Я стараюсь избегать этого чувства. Но было бы лицемерием утверждать, будто между нами возможна теперь истинная дружба. Люди не выбирают в друзья тех, кого презирают.

— Так меня презирают?

— Я говорю о себе, ведь иначе вы не сказали бы того, что сказали. И я обманулась, жестоко обманулась. Я верила, что вы обо мне лучшего мнения, что вы уважаете меня.

— Что я о вас лучшего мнения? Что я вас уважаю? Оправдываясь перед вами, я должен прибегнуть к более сильным выражениям.— Он умолк, и Элинор с бьющимся сердцем ждала, что он скажет дальше.— Я уважал и уважаю вас, как ни одну женщину в мире. Лучшего мнения о вас! Мое мнение о вас не может быть лучше! Клеветать на вас? Оскорблять? Сознательно причинять вам боль? О, если бы у меня было право защищать вас от клеветы, оскорблений и обид! Клеветать! Уж лучше бы так. Лучше, чем питать обожание — греховное и напрасное! — Он умолк и продолжал идти рядом с ней, заложив руки за спину и растерянно глядя на траву у себя под ногами. Элинор тоже молчала, твердо решив не приходить к нему на помощь.

— Да,— сказал он наконец, обращаясь не столько к ней, сколько к себе,— да, эти пламстедские аллеи — прекрасное место для прогулок, когда на сердце легко, но без этого скучные мертвые камни Оксфорда кажутся более предпочтительными... как и мой приход. Миссис Болд, я начинаю думать, что сделал ошибку, приехав сюда. Католический патер был бы избавлен от всего этого. Отец небесный! Почему ты не дал нам подобной заповеди?

— Но разве она нам не дана, мистер Эйрбин?

— Да, да, конечно. “Не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого”. Но что такое искушение? Это ли искушение?

Бедный мистер Эйрбин! Он не находил слов для своей глубокой и искренней любви. Он не мог заставить себя облечь ее в простые и ясные слова, которые потребовали бы ответа. Он не знал, как сказать женщине, идущей рядом с ним: “Раз вы не любите того, другого, раз вы не обещали стать его женой, то можете ли вы полюбить меня, будете ли вы моей женой?” Эти слова рвались из его сердца, но он только вздыхал и не смел произнести их вслух. Он отдал бы все за право задать этот простой вопрос, но как ни был он находчив на кафедрах и трибунах, теперь у него не было слов, чтобы выразить свое заветное желание.

Тем не менее, Элинор поняла его столь же хорошо, как если бы он излил свою страсть с изящным красноречием опытного Лотарио. С женской проницательностью она отгадывала каждую его мысль, пока он говорил о пламстедских прогулках и оксфордских камнях, пока он вздыхал о неуязвимости римских патеров и намекал на губительность соблазна. Она понимала, что все это означает любовь. Она знала, что этот ученый богослов, этот блистательный оратор, этот воинственный полемист тщетно пытается сказать ей, что его сердце больше не принадлежит ему.

Она знала это, радовалась этому и все же не хотела ему помочь. Он очень ее обидел, он обошелся с ней недостойно,— тем более недостойно, что он, оказывается, любил ее! — и Элинор не могла отказаться от мести. Она не спрашивала себя, намерена ли она ответить на его любовь, и даже не признавалась себе, что рада этой любви. Ее сердце пока молчало — лишь гордость была умиротворена, а самолюбие польщено. Мистер Эйрбин посмел назвать ее женой мистера Слоупа, и ее тешила мысль, что он, оказывается, был бы счастлив сам назвать ее своей женой. И она шла рядом с ним, вдыхая фимиам, но не платила за него ничем.

— Ответьте мне,— сказал мистер Эйрбин, внезапно останавливаясь и поворачиваясь к своей спутнице.— Ответьте мне лишь на один вопрос: вы не любите мистера Слоупа? Вы не собираетесь выходить за него замуж?

Мистер Эйрбин избрал весьма неверный путь для завоевания сердца такой женщины, как Элинор Болд. В тот миг, когда ее гнев уже угасал, смягченный смирением его невысказанной любви, он вновь воспламенил его, ни с того ни с сего повторив оскорбление, с которого все началось. Знай он, чем это чревато, он произнес бы имя мистера Слоупа в присутствии Элинор Болд не прежде, чем их связали бы нерушимые узы. Тогда, и только тогда он, торжествуя, мог бы заговорить о мистере Слоупе.

— Я не стану отвечать на подобный вопрос,— сказала она.— И более того: тому, что вы его задали, нет и не может быть никакого оправдания. Прощайте.

Она гордо удалилась и, войдя в дом, направилась в столовую, где ее ждали отец и сестра. А полчаса спустя была уже подана карета, и Элинор покинула Пламстед, так больше и не увидев мистера Эйрбина.

Он долго и печально бродил под темными деревьями, осенявшими кладбище. В поисках одиночества покинув сад архидьякона, он медленно ходил между зелеными холмиками, под которыми покоилось так много пламстедских влюбленных былых времен и их забытых ныне красавиц. В его ушах похоронным звоном раздавались последние слова Элинор. Он не понимал, что она могла сердиться на него, безжалостно его мучить — и все-таки любить. Он не был в состоянии разобраться, предпочитает она ему мистера Слоупа или нет. Если нет, то почему она не ответила на его вопрос?

Бедный мистер Эйрбин! Неученый, невежественный, грубый человек, за сорок лет не сумевший постичь путей женского сердца!

ГЛАВА XXXI Епископская библиотека

Так кончился приятный месяц в Пламстеде. Он был очень приятным, пока общество пребывало в добрых отношениях. Миссис Грантли чувствовала, что ее дом давно уже не был таким веселым и приветливым, архидьякон тоже замечал это, но объяснил своим уменьем принимать гостей. Дня через три после отъезда Элинор мистер Хардинг также вернулся в город, а мистер Эйрбин уехал на неделю в Оксфорд, собираясь затем окончательно перебраться к себе в приход. Ему было поручено рассказать доктору Гвинну о мерзости, творимой в епископском дворце, и сообщить, что богадельне по-прежнему грозит опасность, какие бы заверения ни содержались в злополучном письме мистера Слоупа.

1 ... 75 76 77 78 79 80 81 82 83 ... 139
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?