— Да, так оно и бывает — одно в обмен на другое, — негромко сказала Марис, словно разговаривая сама с собой. Потом она снова посмотрела на Ноя и спросила:

— Но если Надя узнала о переговорах от Блюма, почему в таком случае она до сих пор ничего не написала в своей колонке?

— Ну, это-то как раз легко объяснить. «Уорлд Вью» владеет несколькими газетами и журналами, которые печатают Надины материалы, и ей, несомненно, не хочется сердить своих основных работодателей рассказом о том, как Давид натянул нос Голиафу. А именно так можно прокомментировать результаты моей встречи с Моррисом. — Ной притворно вздохнул. — Ах если бы я только знал, что все закончится таким скандалом, я бы и дальше продолжал бегать от подручных мистера Блюма! Но — клянусь чем угодно! — я был совершенно уверен, что после этого они от меня отстанут.

— Она призналась.

Сердце в груди Поя подпрыгнуло. Лишь мобилизовав всю свою выдержку и силу воли, он сумел сохранить на лице бесстрастное выражение.

— Кто — она? И в чем?..

— Я сказала Наде, что вижу ее насквозь. У нее на тебя определенные виды.

— Виды? — повторил Ной. — Любопытная у тебя манера выражаться!

— Все не так безобидно, Ной! — резко возразила Марис. — Надя практически открытым текстом заявила мне, что не прочь с тобой переспать.

Ной в комическом отчаянии закатил глаза к потолку.

— Марис, ради всего святого!.. Надя готова трахаться буквально со всеми — это ее пунктик, навязчивая идея, которая превратилась в образ жизни. Неужели ты не видишь, что она не женщина, а один большой, ненасытный гормон? Надя действительно несколько раз подкатывалась ко мне с разных сторон, но это ровным счетом ничего не значит. Я уверен: Надя делает подобные предложения всем без разбора: официантам, шоферам, консьержу, возможно, даже мусорщикам, которые обслуживают ее дом. Завидная компания, ничего не скажешь! Кроме того, хотел бы я знать, как у нее получится переспать со мной, если я этого не хочу?!

— Многие мужчины находят ее привлекательной.

— Надя действительно недурна собой, но я не спал с ней, когда был холостяком, и уж, конечно, не стану делать этого теперь, когда я женат на тебе… — Ной огорченно покачал головой. — Кажется, я догадываюсь, в чем дело! Надя все-таки тебя догребла, правда?

— Вовсе нет. Куда больше меня расстроила история с «Уорлд Вью». Что касается Нади, то… Если она тебе нужна, значит, ты ее заслуживаешь!

Ной рассмеялся почти с облегчением.

— Я рад, что ты дала мне возможность объясниться. Такие вещи надо выяснять сразу — молчать о них не годится, это может отрицательно повлиять на нашу семейную жизнь…

Ной дал Марис немного подумать над этими словами, потом улыбнулся просительной, почти робкой улыбкой — ни дать ни взять щенок, которого выбранили за испорченные тапочки.

— Если следствие закончено, я хотел бы обнять следователя! — добавил Ной и, поскольку Марис не сделала никакого движения, означавшего, что он прощен, первым шагнул к ней и, обняв за плечи, зарылся лицом в волосы. — От тебя все еще пахнет Джорджией, — сказал он. — Море и солнце… Прости меня за то, что я сказал про предменструальный синдром, но, согласись, я не так уж не прав. Ты на себя не похожа!.. — Ной погладил Марис по спине. — Скажи, что так на тебя подействовало? Может быть, южный климат пришелся тебе не по нраву?

— Наконец-то тебе пришло в голову поинтересоваться результатами моей поездки! — едко заметила Марис.

— Ну, Марис, так нечестно!.. — воскликнул Ной. — С тех пор как ты вернулась, к тебе было страшно подступиться. Я уж думал, придется привязать тебя к стулу, спустить штанишки и как следует выпороть!..

Марис не улыбнулась, но Ноя это не смутило. Чмокнув ее в висок, он продолжал болтать:

— Как все-таки прошла поездка? Тебе понравился остров?

— Очень даже неплохой остров, — нехотя ответила Марис. — Только из-за высокой влажности там здорово парило, но я быстро привыкла. А вообще, там все по-другому.

— По-другому?..

Марис слегка пожала плечами:

— Не так, как в Нью-Йорке. Это довольно трудно объяснить…

— А твой автор? С ним действительно так сложно иметь дело?

— Сложнее некуда. Он оказался еще упрямее, чем я думала.

— Послушай, ведь у нас есть целая куча авторов, с которыми подписаны договора, — они обеспечат нас книгами на год вперед. Зачем тебе возиться с этим упрямым отшельником?

— Он очень хорошо пишет, Ной. Даже не хорошо, а отлично.

— Но стоит ли он тех усилий, что ты в него вкладываешь?

— От своего проекта я не откажусь!

— Я вовсе не призываю тебя к этому. Просто я забочусь о тебе… и о себе. Если общение с ним так тебя раздражает…

— Не раздражает.

К счастью, Марис не видела лица мужа, иначе бы ей стало ясно, как близко она была к тому, чтобы получить хорошую затрещину за то, что осмелилась его перебить. Выждав, пока его гнев немного уляжется, Ной спросил нарочито ласковым голосом:

— А как зовут этого нового Хемингуэя?

— Я обещала никому не говорить.

— Это он тебя попросил? — Ной удивленно поднял брови. — А тебе не кажется, что это уже просто смешно? Подумаешь, Джеймс Бонд!

— У него есть веская причина. Он — инвалид.

— Как это?

— Честное слово, Ной, я не могу, да и не хочу об этом говорить. Этот человек мне доверяет, и я не могу его предать.

— А ты уверена, что твое высокое мнение о его литературных способностях никак не связано с его инвалидностью?

— Ты имеешь в виду — уж не жалею ли я его?.. — Марис покачала головой. — Нет, Ной, ведь рукопись понравилась мне еще до того, как я встретилась с ним лицом к лицу и узнала о его… обстоятельствах. Конечно, он очень раздражителен и упрям, как большинство людей с ограниченными возможностями, однако это никак не влияет на его талант. И хотя работать с ним очень нелегко, я думаю, мне это будет даже полезно. В последние годы редактор во мне разжирел и обленился — пора заставить его немного напрячься.

— Ну, может быть, немножко разленился, но ни капли не растолстел… — Он ощупал руками ягодицы Марис, привлекая жену к себе. Ной хорошо знал, что она обожает подобные ласки, и ожидал быстрой и бурной реакции, но сегодня эффект оказался куда слабее обычного.

— Это был образ, Ной, метафора… Я говорила не буквально!

— Я понимаю, и все-таки… — Наклонившись, Ной поцеловал жену сначала в щеку, потом в губы. Он хотел убедиться, что Марис не сомневается в его лояльности по отношению к «Мадерли-пресс» и что сегодняшняя ее вспышка вызвана каким-нибудь пустяком — приступом ревности или все тем же предменструальным синдромом.