– Не имею ни малейшего представления. – Сэйтан счел, что нет смысла рассказывать визитеру о том, что он уже пытался встретиться с Джанелль и впервые в жизни получил вежливый, но непреклонный отказ. Ему запретили даже войти в Цитадель.

– Она станет с нами разговаривать?

– Я не знаю.

– А вы… вы могли бы поговорить с ней?

Сэйтан уставился на Мегстрома, пораженный, но в следующий же миг его омыла волна обжигающего ледяного гнева.

– А зачем мне это делать? – слишком тихо, с обманчивой мягкостью уточнил Повелитель Ада.

– Ради Королевства.

– Ах вы, ублюдки… – Ногти Сэйтана впились в стол из черного дерева, со скрежетом царапая поверхность. – Вы пытаетесь забрать у меня мою дочь и ожидаете при этом, что я сам улажу все проблемы?! Неужели вы ничему не научились после своего прошлого визита? Нет. Вы предпочли разрушить жизнь, которую Джанелль едва начала строить с нуля, не задумавшись о том, как ваши действия отразятся на ней. Вы пытаетесь вырвать мое сердце, а обнаружив, что ваши грязные игры не прошли даром, хотите, чтобы я же все и исправил? Вы сами лишили меня прав опекуна. Если хотите закончить это, сами отправляйтесь в Эбеновый Аскави и сами разбирайтесь с тем, что ждет вас там. И на тот случай, если вы еще не поняли, с кем имеете дело, я скажу вам. Вас ждет Ведьма, Мегстром. Ведьма во всей своей темной красе и славе. И должен добавить, что эта Леди крайне недовольна.

Мегстром застонал и потерял сознание.

– Проклятье.

Сэйтан сделал глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки и хоть немного утихомирить пожирающий душу гнев. Он налил немного бренди в другой бокал, призвал маленький флакон из своего хранилища исцеляющих порошков и снадобий и отсыпал нужную дозу в янтарную жидкость и хорошенько взболтал ее. Взяв в ладони голову Мегстрома, Повелитель велел:

– Выпейте. Это поможет.

Когда лорд вновь пришел в себя и начал нормально дышать, Сэйтан вернулся в свое кресло. Обхватив голову ладонями, он уставился на царапины, покрывавшие теперь крышку стола.

– Я доставлю ей послание Совета ровно в той формулировке, в какой вы донесли его до меня. И привезу ее ответ, не изменив ни одного слова. Большего я делать не стану.

– Однако после того, что вы только что наговорили, зачем вам теперь соглашаться на это?

– Боюсь, вы не поймете! – отрезал Сэйтан.

Мегстром помолчал мгновение.

– Полагаю, мне необходимо это понять.

Повелитель взъерошил пальцами густые черные волосы и прикрыл свои золотистые глаза. Он глубоко вздохнул. Если бы они поменялись местами, разве он сам, Сэйтан, не захотел бы получить ответа на этот вопрос?

– Я стою у окна и испытываю сильнейшее беспокойство, думая о воробьях, зябликах и прочих дневных созданиях, невинных душах, которые не могут понять, почему не приходит день. Я укачиваю в ладони цветок, надеясь, что он выживет, и чувствую, как земля с каждым часом остывает все сильнее. Я отправляюсь в путь не ради Совета и даже не ради Крови. Я буду просить милости для воробьев и деревьев. – Повелитель открыл глаза и взглянул на своего гостя. – Теперь вы понимаете?

– Да, Повелитель. Как ни странно, понимаю. – Лорд Мегстром улыбнулся. – Как удачно, что Совет пусть неохотно, но согласился наделить меня полномочиями обговорить с вами условия этого предложения. Если мы с вами придем к соглашению, возможно, оно покажется приемлемым и Леди.

Сэйтан честно попытался, но так и не сумел вернуть эту улыбку. Они никогда не видели, как меняются сапфировые глаза Джанелль, никогда не видели, как она в единое мгновение превращается из ребенка в Королеву. Никогда не видели Ведьмы.

– Возможно.

Он ощутил глубокую благодарность, когда Дрейка разрешила ему войти в Цитадель. Однако его чувства резко изменились, когда Джанелль бросилась к нему в тот же миг, как Сэйтан вошел в ее рабочую комнату.

– Ты понимаешь вот это?! – требовательно спросила она, сунув в руки Повелителю книгу по Ремеслу и ткнув пальцем в один из абзацев.

Чувствуя, как внутренности сжимаются от волнения, Сэйтан призвал свои очки со стеклами в форме полумесяцев, бережно нацепил их на нос и покорно прочел абзац.

– Мне все кажется довольно простым, – через несколько мгновений заявил он.

Джанелль плюхнулась прямо на воздух, широко расставив ноги.

– Так я и знала, – пробормотала она, скрестив руки на груди. – Я так и знала, что все написано по-мужски.

Сэйтан заставил очки исчезнуть.

– Прошу прощения?

– Это же полная чушь! Джеффри понимает ее, но не может объяснить мне так, чтобы слова несли в себе хоть какой-то смысл! Ты тоже понимаешь этот абзац. Значит, он написан по-мужски – доступен только разуму, связанному с членом и яйцами.

– Учитывая возраст Джеффри, не думаю, что проблема заключается именно в его яйцах, ведьмочка, – сухо отозвался Сэйтан.

Джанелль сердито зарычала.

«Останься здесь, – нашептывал тихий голосок в его подсознании. – Останься с ней здесь, в этом месте, вот так. Они не любят тебя, никогда не думают о тебе – если только не нужно что-то сделать. Не проси ее. Пусть все идет своим чередом. Останься здесь».

Сэйтан захлопнул книгу и прижал ее к груди.

– Джанелль, нам нужно поговорить.

Девушка только взъерошила волосы, не сводя задумчивого взгляда с книги.

– Нам нужно поговорить, – настойчиво повторил Сэйтан.

– О чем?

Это притворство вывело Повелителя из себя.

– Для начала о Кэйлеере. Ты должна разбить это заклинание – или спутанную сеть, или что ты там еще придумала.

– Лишь от Совета зависит, когда закончится полночь.

Сэйтан проигнорировал предупреждение, отчетливо прозвучавшее в ее голосе.

– Совет просил меня…

– Так ты здесь от имени Совета!

За один вдох растрепанная, недовольная юная ведьма превратилась в блестящую, потрясающую, опасную Королеву. Даже ее одежда изменилась, когда Джанелль начала яростно метаться по своему кабинету. К тому времени, как девушка наконец замерла рядом с ним, ее лицо превратилось в холодную, прекрасную маску, глаза вмещали всю глубину бездны, ногти приобрели такой угрожающий темно-красный оттенок, что почти сравнялись по цвету с черным, а волосы взвились золотистым облаком, удерживаемым по бокам серебряными гребнями. Ее наряд, казалось, был соткан из дыма и паутинок, а на груди висел Черный Камень.

«Она оправила один из своих камней!» – потрясенно понял Сэйтан. Но когда Джанелль успела это сделать?!

Он взглянул в эти древние глаза, бросавшие ему молчаливый вызов.

– Будь ты проклят, Сэйтан, – произнесла она ровным, бесстрастным голосом.