– Кто это сделал, a nighean?[64] – спросил Джейми очень нежно. Роджер видел, что она поняла, ее глаза будто заволновались, как колышется от ветра водная гладь, но затем волнение ушло, оставив все как было. Она не говорила, какие бы вопросы они ни задавали, только смотрела на них бесстрастно и продолжала посасывать влажную ткань.

– Тебя крестили, a leannan? – наконец спросил Джейми, и от этого вопроса Роджер будто почувствовал удар под дых. В шоке от страшной находки, он не задумывался о состоянии ребенка.

– Elle ne peut pas vivre, – мягко сказал Джейми, встречаясь глазами с Роджером. – Она не выживет.

Его первым порывом был яростный протест. Конечно, она выживет, она должна. Однако на ее теле не было огромных участков кожи, сырая плоть покрылась корками и все еще кровоточила. Ему был виден острый белый край ее коленной чашечки, он мог буквально наблюдать за тем, как бьется ее сердце – красноватый, полупрозрачный комок, пульсирующий во впадине грудной клетки. Она была легкой, как соломенная кукла, и он мучительно осознал, что она дрожит у него на руках, словно пятнышко масла на воде.

– Тебе больно, милая? – спросил он ее.

– Мама? – прошептала девочка. Потом закрыла глаза и больше ничего не говорила, только вопросительно бормотала «мама» время от времени.

Сначала он думал, что они отвезут ее в Ридж, к Клэр. Но до дома было больше дня езды – она не доедет. Это невозможно.

Роджер сглотнул, осознание петлей сомкнулось на горле. Он посмотрел на Джейми и увидел тот же болезненный вывод в его глазах. Тесть тоже сглотнул.

– Вы… знаете ее имя? – Роджер едва мог дышать и с трудом выталкивал слова. Джейми покачал головой, затем подобрался и выпрямил плечи.

Она перестала сосать, но продолжала свое тихое бормотание. Джейми отнял платок от ее рта и выжал пару капель на почерневший лобик, шепча слова крещения.

Они посмотрели друг на друга, признавая необходимость непростого решения. Джейми был бледен, на его верхней губе среди рыжих щетинок выступили кали пота. Он глубоко вдохнул, успокаиваясь, и поднял руки, готовый взять это на себя.

– Нет, – тихо сказал Роджер. – Я это сделаю.

Она принадлежала ему. Он охотней позволил бы оторвать себе руку, чем отдал эту девочку кому-то другому. Роджер потянулся за платком, и Джейми вложил все еще влажный, измазанный сажей кусок материи ему в руку.

Он никогда бы не подумал ни о чем таком и не думал сейчас. Ему и не нужно было. Прижав ее поближе, он, не мешкая, накрыл нос и рот ребенка платком, потом плотно накрыл ткань ладонью, ощущая бугорок носа, зажатый между его большим и указательным пальцем.

Ветер зашумел в кронах над головами, и на них обрушился золотой дождь, листья скользили по коже, холодили лицо. Роджер подумал, что девочка может замерзнуть, и захотел укрыть ее, но руки были заняты. Второй рукой он обнимал бедняжку, положив ладонь ей на грудь. Он чувствовал под пальцами биение крошечного сердца. Оно подпрыгнуло, заколотилось быстрее, пропустило удар, сократилось еще дважды… и остановилось. Какую-то долю секунды сердце будто вздрагивало – казалось, оно пытается найти силы для одного, последнего удара, ему даже почудилось на короткий миг, будто сейчас оно не только запульсирует, но и пробьет хрупкую стенку грудной клетки и выскочит прямо ему в ладонь в своем желании жить. Но секунда миновала, и с ней пропала безумная фантазия. Совсем рядом закаркал ворон.

* * *

Они почти управились с похоронами, когда послышались стук копыт и звон упряжи, предупреждая о прибытии гостей – большого количества гостей.

Роджер, готовый скрыться в лесу, посмотрел на тестя, но Джейми покачал головой, отвечая на предсказуемый вопрос.

– Нет, они бы не вернулись. Зачем? – Его потухший взгляд обратился к дымящимся руинам хижины, выжженному палисаднику и низким холмикам могил. Девочка все еще лежала поблизости, укрытая плащом Роджера. Он пока что не мог перенести идеи о том, чтобы положить ее в землю. Воспоминание о ней живой было слишком свежим.

Джейми выпрямился, вытянув спину. Роджер заметил, что он мельком проверяет ружье, прислоненное к стволу дерева. Сам он оперся на обугленную доску, которую использовал вместо лопаты.

Из леса показался первый всадник, его лошадь храпела и мотала головой, почуяв запах гари. Наездник ловко осадил ее и подвел поближе, наклоняясь вперед, чтобы разглядеть людей.

– Значит, это ты, Фрэзер? – Изборожденное морщинами лицо Ричарда Брауна выражало мрачное торжество. Он посмотрел на черные дымящиеся бревна, а потом обернулся к своим товарищам. – Так и знал, что вы разжились не одной только торговлей виски.

Мужчины – Роджер насчитал шестерых – заерзали в седлах, глумливо усмехаясь.

– Имей хоть немного уважения к мертвым, Браун. – Джейми кивнул на могилы, и Браун посуровел. Он недобро глянул сначала на Джейми, а потом на Роджера.

– Вас здесь только двое, так? Что вы тут делаете?

– Копаем могилы, – ответил Роджер. Его ладони покрылись пузырями, он осторожно потер руку о штаны. – А вы зачем пожаловали?

Браун резко выпрямился в седле, но ответил его брат Лайонел.

– Мы едем из Овенависгу, – сказал он, кивая на лошадей. Присмотревшись, Роджер увидел четыре вьючных лошади, груженных шкурами, и туго набитые седельные сумки еще на нескольких. – Услышали запах гари и поехали посмотреть. – Он взглянул на могилы. – Тайдж О’Брайен, верно?

Джейми кивнул.

– Вы их знали?

Ричард Браун пожал плечами.

– Да. Это ведь по пути в Овенависгу. Я останавливался тут раз или два, ужинал с ними. – Он запоздало снял шляпу и пригладил ладонью клочки волос на лысеющей макушке. – Упокой Господь их души.

– Кто сжег дом, если не вы? – выкрикнул один из молодых мужчин, тоже Браун, судя по мощной челюсти и узким плечам. Он неуместно осклабился, очевидно, полагая, что шутка удалась.

Измятый клочок бумаги снова принесло ветром, он трепетал возле камня у Роджера под ногами. Он поднял его и, сделав шаг вперед, припечатал записку к седлу Лайонела Брауна.

– Слыхали о таком, а? – спросил он. – Она была прицеплена к телу О’Брайена. – Роджер говорил зло и знал об этом, но ему было все равно. Горло болело, и голос звучал как сдавленный скрежет.

Лайонел Браун посмотрел на бумагу, подняв брови, и передал ее брату.

– Нет. Сами написали?

– Что? – Роджер уставился на мужчину, часто моргая от ветра.

– Индейцы, – сказал Лайонел Браун, кивая на дом. – Это сделали индейцы.

– О, да ну?

Роджер услышал в голосе Джейми скрытые нотки – скепсис, настороженность, злость.

– Какие индейцы? Те, у которых вы шкуры купили? Они вам об этом сами рассказали?