Патриарх принял приветствие своих почитательниц коротким взмахом резного посоха и повторил свой вопрос:

– Я СПРОСИЛ, ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?

Женщины разом потупились, стараясь не смотреть ему в глаза; даже высокая бойкая тётка, и та не нашла в себе мужества ответить, так что Сэмпл решила, что терять ей нечего, упёрла руки в боки и встала в вызывающей позе – пусть голая, пусть вся в серой пыли, зато гордая и надменная.

– Да вот камнями меня собирались забить, козы драные.

Патриарх смерил Сэмпл презрительным взглядом, всем своим видом изображая праведное негодование, но Сэмпл всё же заметила у него в глазах выражение, хорошо ей знакомое и явно далёкое от благочестия. Этот сукин сын возбудился, как школьник в пору активного полового созревания. Может быть, даже больше. Будучи Патриархом, он, конечно, был выше того, чтобы искать утешения среди овец. Сэмпл взяла тон дешёвой красотки из местного бара:

– Ты, наверное, и есть Моисей, о котором я столько слышала.

– ВОИСТИНУ Я МОИСЕЙ, ПРОРОК ГОСПОДА НАШЕГО, А ВОТ КТО ТЫ, БЕССТЫЖАЯ, ПАКОСТНАЯ ДЕВИЦА? – Не дожидаясь ответа, Моисей махнул рукой в сторону притихших женщин. – ДАЙТЕ ЕЙ ЧТО-НИБУДЬ, ЧТОБЫ ПРИКРЫЛАСЬ.

Низенькая толстушка, ну прямо пенёк на ножках, поспешно метнулась куда-то в сторону и вскоре вернулась с грубым холщовым платьем, точно таким же, как у всех здешних женщин. Она замерла в нерешительности, опасаясь приблизиться к Сэмпл, и только когда Моисей одарил её выразительным жгучим взглядом, неохотно шагнула вперёд и, старательно отводя глаза, протянула Сэмпл платье. Сэмпл раздражённо выхватила у неё платье – её уже начали утомлять эти страх и нерешительность. Никогда в жизни Сэмпл не доводилось надевать на себя такой ужас, и прежде чем облачиться в этот бесформенный, непонятного тусклого цвета мешок, она тщательно оглядела его со всех сторон. Как ни странно, но платье вроде было чистым, вшей тоже не наблюдалось, так что Сэмпл скрепя сердце надела его через голову и повернулась кругом, как модель на подиуме, демонстрируя себя Моисею:

– Неужели так лучше? Я же в нём совершенно бесформенная, как какой-то кулёк.

Похоже, что пируэты Сэмпл изрядно нервировали Моисея, и чтобы скрыть своё возбуждённое состояние, он взревел ещё громче:

– Я СПРОСИЛ, КТО ТЫ И ОТКУДА ТЫ ПОЯВИЛАСЬ!

Сэмпл решила, что Моисей её не запугает своей громогласной помпезностью. Во дворце Анубиса ей уже встречались устройства для усиления звука, так что эти усиленные басы и дрожащее эхо не повергали её в состояние благоговейного ужаса. Она смотрела на Патриарха с откровенным вызовом, на грани оскорбления.

– То есть так тут встречают заблудившихся странников, попавших в беду в незнакомых краях?

Моисей явно не привык, чтобы с ним разговаривали таким тоном. Надо думать, большинство из его последователей были просто тупыми по жизни – или им хорошо прополоскали мозги, – чтобы вообще говорить с Патриархом, если только он сам не обращался к ним с ясным, простым вопросом.

– Я ХОЧУ ЗНАТЬ, КТО ТЫ И ОТКУДА ТЫ ТУТ ПОЯВИЛАСЬ!

– Слушай, а может, немного убавишь громкость? А то ну никак невозможно нормально общаться. И кстати, пусть мне дадут воды, а то я точно умру от жажды и обезвоживания, ещё до того как успею ответить на твои вопросы. Насколько я знаю, предложить человеку воды – пусть даже и незнакомому – всегда считалось священным обычаем среди племён из пустыни, даже самых примитивных.

Это дало Моисею возможность прореветь в полную мощность:

– ПРИНЕСИТЕ ЕЙ ВОДЫ!

Сэмпл поняла, что клиент готов. Теперь он уже не допустит, чтобы её забили камнями. Во всяком случае, пока ему не представится случай остаться с ней наедине и проверить, нет ли у неё желания отдать дань уважения Патриарху «натурой». И всё же он, кажется, растерялся, не зная, как бы получше все это представить в глазах женщин, мужчин и овец, наблюдавших за ним и ловивших каждое его слово. «Не волнуйся, Моисей, мой мальчик, – подумала Сэмпл. – Я тебе помогу, чем смогу. Только забери меня отсюда, подальше от этой толпы малахольных баб».

За водой побежала уже другая. Передавая Сэмпл глиняный кувшин, она тоже старалась не смотреть ей в глаза. Вода была солоноватой, но прохладной, а большего Сэмпл и не требовалось. Несмотря на кошмарную жажду, Сэмпл пила медленно и осторожно. Она знала, что если сейчас выпить все залпом, потом могут быть проблемы. А ей было не нужно, чтобы поплохело в самый неподходящий момент. Тем более что вода здесь, в пустыне, наверняка на вес золота, и это давало Сэмпл возможность лишний раз подчеркнуть своё превосходство над этой толпой оборванцев. Напившись, она медленно вылила воду, остававшуюся в кувшине, себе на голову. Как она и ожидала, женщины из Моисеева семейства дружно заохали, ошеломлённые таким бесцеремонным и расточительным отношением к бесценной жидкости. Сэмпл вздохнула с довольным видом и протянула кувшин обратно той женщине, которая его принесла:

– Господи, как хорошо.

Моисей тут же взревел:

– ТЫ ПОМИНАЕШЬ ГОСПОДА НАШЕГО ВСУЕ?

Сэмпл взглянула на Моисея, как будто он уже начал изрядно её раздражать.

– Может быть, всё же приглушишь звук? Я знаю, кто ты. И этот твой громогласный рёв меня ну ни капельки не впечатляет.

На мгновение ей показалось, что она перегнула палку. Моисей оглядел толпу женщин с таким видом, будто он сейчас повелит им продолжить начатое, а именно, забить нахалку камнями, но он лишь сердито взмахнул рукой:

– ВАМ ЧТО, ДЕЛАТЬ НЕЧЕГО? ИДИТЕ РАБОТАТЬ. НЕЧЕГО ТУТ СТОЯТЬ И ГЛАЗЕТЬ. ЗДЕСЬ НИЧЕГО ИНТЕРЕСНОГО НЕТ.

Сэмпл с трудом скрыла улыбку. Правильно, парень. Пусть они занимаются своим делом, а мы займёмся своим. Когда женщины неохотно ушли, Моисей снова повернулся к Сэмпл.

– ТАК ТЕПЕРЬ ТЫ МНЕ СКАЖЕШЬ, КТО ТЫ?

При звуках его громового голоса многие из Моисеевых детищ застыли на месте и обернулись к ним. Овцы тревожно заблеяли, а Сэмпл лишь вздохнула:

– По-моему, всё-таки стоит сделать потише. Как я уже говорила, меня этот рёв не впечатляет, да и хотелось бы пообщаться приватно, без посторонних ушей.

У Моисея сделался такой вид, будто он сейчас ударит Сэмпл своим посохом. В его душе явно происходила борьба: сладострастие против необходимости поддерживать авторитет. Сладострастие всё-таки победило, и Моисей медленно опустил посох, одновременно убавив реверберацию и басы. Он сделал глубокий вдох. Похоже, он уже так вжился в роль воплощённого Божьего Гнева, что забыл, что такое нормальный человеческий разговор.

– Ну и кто же ты?

Сэмпл улыбнулась, сдержанно, но в то же время кокетливо:

– Ну вот, видишь. Всего-то и нужно, что нормально спросить.

Моисей, похоже, опять разъярился:

– Кто ты и что ты делаешь в моей пустыне?

– Я всего лишь несчастная беженка, чудом спасшаяся от каннибалов и прелюбодеев.