На двух с половиной пунктах и сошлись. И снова Игорь не сумел задать тему – с другой стороны, можно ведь было удовлетворенно отметить, что только правильное выстраивание команды по исходным позициям обеспечивает полный самотек нужной интенсивности и в верном направлении. Короче, Никитских замкнул партийную тему рюмкой за три источника, четыре светлые стороны, пятый пункт, шестую статью и семь казней врагам, вкусно отжмурился и продолжил будто с запятой:

– За магазин, Игорь Никитич, не беспокойтесь. Все, нет проблемы, слово-олово. Валентин Николаевич сам, конечно, скажет по фактической, тэ-скэть, стороне. Но есть ведь еще моральная. Фактор, я считаю, совести есть – ну, вы знаете. И об этом Валя не скажет. А я, знаете, отмечу как бы в скобках и положа руку на сердце. Вот посмотрите на него, Игорь Никитич. Вот, казалось бы, неширокий человек, передо мной так пацан. А я, тумба, можно сказать, все эти годы за Валей как за каменной стеной. И вообще, теперь-то можно признаться: мы наконец большую ошибку исправляем, что Валю ставим на место, на котором он должен был быть... стать... в общем, с самого начала.

О том, что сам возвращается на определенное ему не природой, так всемирно-историческим процессом место, Никитских благоразумно или там скромно умолчал, сосредоточившись на затяжном и с каждой минутой все более запутанном рассказе о том, как тяжело было поднимать проект и как Валя не хотел возвращаться.

Видна была выучка переговорщика и партбосса. Стадия «выпимши» тормозов не знает ни в чем, а Никитских знал. И самый лихой полет стопорил как ловкий ножик – клювом в землю и торчим будто с прошлого вечера. Впрочем, трындеть – одно, а делать, тем более с нуля, – несколько другое. Ладно, наше дело человека найти, а уже ему под ногти лезть и вести к партийным вершинам – дело совсем других людей, которые сами виноваты, что не поехали.

Никитских снова ловким диджеем перелился из одной темы в другую – принялся жестко рассуждать на тему того, что, если все срастется, налоговая на цыпках и с полными штанами теплой радости откатит все претензии и будет на заксобрании прощения просить, верно, Валентин Николаевич?

Валентин Николаевич, так и торчавший евражкой, лапка на лапке, неопределенно повел головой. Никитских решил не вдаваться и явно собрался нагонять плановой жути про партийное руководство розницей и ритейловую суть политики: угадывать мечту народа, закупать ее на стороне и продавать потребителю в необходимом, ни больше ни меньше, количестве и так, чтобы не дешево, но и не втридорога. Игорю идея понравилась, но он счел нужным уточнить:

– Вы, Валентин Николаевич, похоже, не слишком верите, что налоговая испугается и каяться будет?

Дорофеев так же двинул подбородком.

Опа, подумал Игорь и чуть долил настойчивости в голос:

– Валентин Николаевич, поделитесь, пожалуйста, сомнениями. В чем затык-то? Не верите в партийный подход?

Дорофеев вздохнул, надул щеки, выдохнул – получилось смешно – и вяло сказал:

– Ладно. Формально я предложение ведь еще не принял, так что лучше сразу. В общем, так. Партийный подход мне на данном этапе довольно фиолетов – это если честно. Но я, знаете, юрист, и мне интереснее всего добиваться правовыми методами.

– Вы знаете, я пару раз общался с разными юристами, и у меня относительно их мотивировок немножко другое впечатление осталось, – отметил Игорь, постаравшись смягчить слова тоном и улыбкой.

– Я, Игорь Никитич, за разных не отвечаю, говорю только за себя, – и вы вроде бы на соответствующую должность не разных зовете, а меня. Секундочку, Алексей Александрович...

– Все нормально, Лексей Саныч, – подтвердил Игорь, а то у Никитских от лица половина осталась, и та испарялась с пугающей скоростью.

– В общем, я что хочу сказать. Проблему налоговой я буду решать занудным крючкотворством. Два возражения уже сделаны, третье готовится, в суд идем, как только получим мотивированный отказ, здесь, понятно, все проиграем, но в апелляции должны выиграть.

– У налоговой?

– Да, у налоговой. Она, между прочим, сама уже не рада – я тут с людьми поговорил... Да и так все понятно, у них доказательная база насквозь дырявая, а мы вполне на козырях. Мы же, в конце концов, не скважинной жидкостью торгуем, а НДС и налог на прибыль уж оттрактованы так, что даже при самом большом желании больше того, что мы давно заплатили, содрать невозможно. Хоть мы «Союз», дочка и все такое. Конечно, суд – та еще лотерея, и очень зависит...

– От цены лотерейного билета, – подсказал Игорь.

– Именно. По уму-то мы и первую инстанцию должны выиграть, но то по уму. Налоговая все-таки, им дома влетать не полагается. Но за следующий уровень я почти спокоен. А тупо давить нас по команде не позволю. И сливать выигрышную позицию ради того, чтобы шарахнуть по той команде другой командой, которая посильнее, тоже не позволю. То есть, конечно, если вы позволите, – завершил Дорофеев с полупоклоном в сторону гостя и улыбкой по случаю внезапного каламбура.

– А если проиграете все-таки? Снизу доверху?

– Ну, это вряд ли – все-таки это же не за торговую марку ристалище, а банальный налоговый спор. В крайнем случае, есть ведь жизнь и после апелляционной. Вариантов много. Я готов пробовать.

Про торговую марку Игорь не понял, но решил не переспрашивать – чего голову загружать. Парень был наивным и, страшнее, идеалистом, но пока «Союзу» такие и нужны, а дальше посмотрим. Говорил Дорофеев правильно и честно, поэтому заслуживал не докапываний, а поддержки. Вот ее и продемонстрируем, а партийно-административный фактор, выращивание которого становится стратегической задачей, пока изящно обойдем упоминанием.

– Согласен. Потом, у нас мощный интерес – нам надо прецедент для всей системы создавать, чтобы было понятно: победа за «Союзом» и союзниками, так исторически сложилось, союзнический долг силой не выбивается, поднявший меч на наш «Союз» – ну и так далее.

– О, слоган, – сказал Никитских.

Игорь вежливо кивнул и продолжил:

– Еще момент: вам не одному защиту выстраивать придется – у «Союза» классные юристы, помогут в любое время и в любом объеме.

– Наслышан. Корниенко?

– В смысле?

– Я с Корниенко как-то дело имел, – объяснил Дорофеев, вдруг разулыбавшись. – Произвел он на меня впечатление.

– Ой, а я и не знаю такого, – судорожно порывшись в памяти, признался Игорь.

– В московском офисе, наверное, – подсказал Дорофеев.

– А. А мы с московским офисом как-то не сильно дружим. То есть дружим, но общаемся постольку-поскольку.

Никитских и Дорофеев одинаково двинули бровями.

– Ну, от нас до столицы вон сколько дымить – поближе, чем вам, но все равно. И потом, у них свои тараканы, у нас свои. Да сами увидите – я думаю, повод найдется. А у меня если повод случится Корниенко найти, непременно привет от вас передам, Валентин Николаевич.