«Ох».

«Ты знаешь, что ты сделал Дондо. Теперь ты знаешь, что Дондо делает тебе».

На следующий день Кэсерил совершенно случайно обнаружил поздним утром Орико, выходившего из ворот Зангра в сторону зверинца в сопровождении единственного пажа. Кэсерил засунул письма, которые нёс в канцелярию, во внутренний карман камзола и развернулся на сто восемьдесят градусов у самой двери башни Иаса. Камердинер рея ранее отказался потревожить сон своего господина, которому тот предавался после завтрака; видимо, Орико наконец поднялся и отправился в поисках утешения в зверинец, к своим животным. Кэсерилу было интересно, проснулся ли рей с той же головной болью, что и он.

Вышагивая по булыжникам, он перебирал в уме свои доводы. Если рей боится действовать, Кэсерил мог бы возразить, что бездействие — это следствие болезненного влияния проклятия. Если рей будет настаивать, что дети слишком юны, он мог бы заметить, что тогда не следовало привозить их в Кардегосс. Но раз уж они здесь и Орико не может защитить их, он обязан ради самих детей и ради Шалиона сообщить им об угрожающей опасности. Кэсерил мог позвать Умегата, который подтвердил бы, что рей на самом деле не несёт всё проклятие на себе. «Не посылайте их в битву с завязанными глазами», — попросил бы он в надежде, что отчаянный крик Палли, тронувший в своё время его сердце, убедит и Орико. А если нет…

Если ему придётся взять дело в свои руки — следует ли ему сначала рассказать всё Тейдесу, как наследнику Шалиона, и затем просить его защитить сестру? Или сначала поговорить с Исель, чтобы она помогла ему с более сложным и упрямым Тейдесом? Во втором случае он очень удачно мог бы укрыться за юбками принцессы, при условии, конечно, что выдержит жёсткий перекрёстный допрос, когда та примется дознаваться, каким образом он всё это узнал.

Стук копыт прервал его раздумья. Кэсерил поднял глаза как раз вовремя, чтобы отскочить с дороги выезжавшей из конюшен кавалькады. Возглавлял всадников принц Тейдес на своём вороном жеребце. За ним следовали гвардейцы Баосии и их капитан. На фоне чёрно-лавандовых траурных одежд круглое лицо принца казалось бледным и безжизненным в свете зимнего солнца. Кольцо с зелёным камнем блеснуло на пальце капитана, ответившего Кэсерилу вежливым салютом.

— Куда направляетесь, принц? — окликнул Кэсерил. — На охоту?

Компания действительно была вооружена как для охоты — мечами, луками, копьями и дубинками.

Тейдес придержал затанцевавшего под ним коня и посмотрел на Кэсерила.

— Нет, просто проедемся вдоль реки. Зангр такой… скучный сегодня.

Действительно. Ну а если удастся подстрелить оленя или двух — что же, они готовы принять этот подарок богов. Но никакой настоящей охоты во время траура, разумеется, нет!

— Да, понимаю. — Кэсерил подавил улыбку. — Это будет полезно для лошадей.

Тейдес снова взял поводья; Кэсерил отступил назад, затем вдруг добавил:

— Я поговорю с вами позже, принц, по поводу того, о чём мы беседовали вчера.

Тейдес повернул к нему голову и нахмурился — на согласие это не больно-то походило, но было именно таковым. Кэсерил низко поклонился, и всадники уехали.

Он так и остался согнутым в поклоне, так как в живот ударила резкая невыносимая боль, словно жеребец хорошо подкованным копытом. Дыхание прервалось. Мучительные волны, рождаясь в животе, расходились по всему телу; прожигающие спазмы достигали даже ладоней и ступнёй. Страшное видение, навеянное словами Роджераса, встало перед глазами — чудовище-демон, прогрызающий себе путь наружу. Один или два? Без тел, чтобы привязать к ним свои души, в руках леди, запертые её магией, — могли ли демон и Дондо смешаться в единую жуткую сущность? Ведь он различал по ночам только один голос, завывающий в его животе, а не два. Колени Кэсерила ударились о холодные камни двора. Он сделал судорожный вдох. Мир словно заскакал вокруг резкими прерывистыми движениями.

Через несколько минут за его плечом замаячила тень, за которой шлейфом тянулся крепкий запах конского навоза. Чья-то рука легла ему на плечо, и грубый голос пробубнил в ухо:

— Милорд! С вами всё в порядке?

Кэсерил с трудом сморгнул и увидел склонившегося над ним конюха — мужчину средних лет с плохими зубами.

— Не… совсем, — удалось выдавить ему.

— Может, вам следует пойти к себе?

— Да… пожалуй…

Конюх помог ему подняться на ноги и, придерживая под локоть, провёл через ворота к жилому зданию. У подножия каменной лестницы Кэсерил, задыхаясь, проговорил:

— Подождите… немного…

И тяжело осел на ступени.

После неловкой паузы конюх спросил:

— Может, вам привести кого, милорд? Я должен вернуться к работе.

— Это… просто спазм. Сейчас всё пройдёт. Со мной всё будет в порядке, идите. — Боль медленно отступала, оставляя странное ощущение жара.

Конюх неуверенно нахмурился, посмотрел на Кэсерила, затем кивнул и удалился. Кэсерил медленно начал выравнивать дыхание, постепенно обрёл равновесие и смог выпрямить спину. Мир перестал скакать и пульсировать. Даже парочка призраков, пристроившихся у его ног, притихла. Кэсерил посмотрел на притаившиеся в тени лестницы привидения и подумал, какое же холодное и одинокое существование влачат они в своём неизбежном разрушении, теряя всё то, что делало их личностью, мужчинами и женщинами. На что это похоже, когда душа вот так медленно разлагается, — на то, как разлагается, теряя плоть, тело? Осознают ли это призраки или со временем сознание их милосердно гаснет? Легендарный ад Бастарда, в котором грешника ждали самые разнообразные пытки, казался чуть ли не раем по сравнению с этой неприкаянностью.

— Эй, Кэсерил! — Удивлённый голос заставил его поднять голову. Палли, поставив обутую в высокий сапог ногу на первую ступеньку лестницы, вопросительно смотрел на друга. Позади него переминались с ноги на ногу два молодых человека в сине-белых одеждах ордена Дочери и в серых шерстяных плащах для верховой езды.

— Я как раз к тебе. — Палли прищурился. — Что ты делаешь на лестнице?

— Да так, решил передохнуть. — Кэсерил выдавил лёгкую улыбку и поднялся на ноги, хотя ему и пришлось, как бы случайно, ухватиться рукой за стену, чтобы сохранить равновесие. — В чём дело?

— Я надеялся, что у тебя будет время сходить со мной в храм. И рассказать кое-кому об этом, — указательный палец Палли описал несколько небольших кругов в воздухе, — дельце в Готоргете.

— Уже?

— Ди Джеррин прибыл прошлой ночью. Теперь нас вполне достаточно, чтобы принять решение. Ну а поскольку ди Джиронал тоже вернулся в город, пора браться за дело безотлагательно.

Конечно. Кэсерил мог повидаться с Орико и после возвращения из храма. Он посмотрел на двух сопровождавших Палли молодых людей и снова перевёл взгляд на друга, словно спрашивая: «Это надёжные уши?»