– Нет, – ответил Лазарь, на мгновенье повернувшись лицом к Синильге и вновь отведя взгляд.

– Интересные люди. Старообрядцы. В восемнадцатом веке под предводительством атамана Некрасы они с женами и детьми переселились в Турцию. Хлебнули там горя, но христианскую веру и вековые обычаи сохранили. В середине прошлого столетия стали возвращаться: одни в СССР, другие в США. Отец Илья рассказывал мне, что приехал в Америку в 1963 году. Здесь некрасовцев приняли со вниманием и любовью, многие, как и отец Илья, влились в Русскую Зарубежную Церковь. Со временем он стал священником. Кстати, остается верен старым обрядам, например, крестится двумя перстами. В молитве отец Илья неутомим. Если никого из прихожан нет в храме, а такое случается по будням, молится один. Иногда доходит до забавного. Как-то я была на приходском празднике в Магопаке. Там благодаря молодым активным прихожанам сейчас такие праздники проходят дружно и тепло. Так вот, после литургии, в гостиной, расположенной в том же здании, что и храм, идет праздничный обед, веселое застолье, а отец Илья куда-то незаметно удаляется. Оказывается, он вернулся в храм и начал служить вечерню. Тем временем застолье продолжается. В самый разгар веселья отец Илья является в гостиную в полном облачении с кадилом в руках и совершает каждение. Все замирают на местах, смех умолкает, а батюшка невозмутимо говорит: «Вы бы в храм на молитву зашли, а то никого нема», – и уходит продолжать службу.

…Синильге все-таки удалось развеять мрачное настроение Лазаря. Рассказы про отца Илью вызвали добрую улыбку.

– А почему ты говоришь, что проповеди отца Ильи – отдельная тема? – поинтересовался инок.

– Во-первых, по содержанию они бывают яркими и оригинальными. Помню, один раз он сказал примерно такую проповедь: «Как-то я был в Канаде. Видел там иеромонаха Сергия. Хороший монах. Очень попить любил и поесть. И молиться очень любил. Иду вечером, а он спрашивает, куда это я. Отвечаю, что повечерие вычитаю и спать. А он зовет меня к себе. Захожу, вижу, он по телевизору смотрит футбол. Я говорю, мол, что ты делаешь-то! А он отвечает, мол, видишь, как футболисты бегают, как стараются выиграть, а стараемся ли мы так Господу служить и выиграть в духовной битве? Для нас – пример…». Это я своими словами изложила, потому что мне батюшкину речь не передать. Сам услышишь. Дело ведь не только в проповедях, но и в самой манере говорить. Отец Илья не то чтобы косноязычен, говорит он без акцента, но речь его настолько первозданно-простонародна, что порой его трудно понять. Часто он говорит присказками, причем происходит у него это совершенно натурально. Его казацкий говор густо замешан на разных диалектах славянского и русского языков – живая фольклорная речь. Одним словом, для сказочного Магопака батюшка самый подходящий персонаж. Ведь любимые герои русских сказок – простоватые, но честные, ошибающиеся, но не теряющие надежды, до конца следующие вечным законам дружбы и верности, чести и совести, справедливости и добра. Поэтому такие герои всегда побеждают… Даже тогда, когда проигрывают. Вот тебе и сказки. А что такое сказки? Это сказания, в них сокрыта быль, пример и мудрость веков.

– Помню, помню, – опять улыбнулся Лазарь, – «сказка – ложь, да в ней намек, добрым молодцам – урок».

– Ага, урок, – улыбнулась в ответ Синильга, довольная тем, что Лазарь наконец очнулся и проявил интерес к общению с ней.

Разговор оживился, и время пути пролетело незаметно. Узкая дорога, окруженная с двух сторон раскидистыми мощными кленами, привела к Новой Курской Коренной пустыни. Машина проехала под полукруглой аркой, украшенной надписью «Благословен грядый во имя Господне», и оказалась на территории обители. Гостей ждали.

– Там можно запарковаться, – указал рукой приветливый невысокий молодой мужчина с добрым и немного застенчивым выражением лица. За ноги его обнимал сынишка, с любопытством разглядывавший подъехавшую машину. – А мы вас ждем. Меня попросили встретить. Хорошо, что вы не сильно задержались. Уже прочитали часы, но отец Илья объявил, что литургию без вас начинать не будет. Он у нас такой.

С первого взгляда Лазарь понял, что все сказанное Синильгой о Магопаке соответствует действительности. Ему здесь сразу понравилось. Белая деревянная церковь с изящной голубой маковкой и голубыми наличниками на окнах казалась невесомой, готовой оторваться от земли и отправиться в воздухоплавание. Перед церковью стояла низкая звонница, каких сейчас почти нигде не встретишь. Стены в просторном притворе храма были выкрашены в цвет морской волны, что своей необычностью создавало особое светлое настроение.

В храме собралось человек сорок. Прямо перед Лазарем и Синильгой стремительно возник отец Илья. Крутым открытым лбом, формой бороды и крепкими, будто вылепленными чертами лица он напоминал Сократа, но только деревенского. Глаза-живчики, то щурящиеся в улыбке, то мечущие задорные лучики, то становящиеся пронзительными, скорбными, удивленными, задумчивыми, – завершали портрет этого человека в его уникальной неповторимости. Сухие узловатые руки крепко держали большой крест, который батюшка поднес пришедшим.

– Нате, цалуйте, – заговорил он скороговоркой. А когда высокий Лазарь склонился ко кресту, громко выпалил ему в лицо: – Пока молодой – живи, а Бог остановит, когда надо!

Лазарь даже толком опешить не успел от такой своеобразной встречи, как отец Илья уже круто развернулся и устремился на амвон, по дороге крикнув клирошанам, что начинает литургию.

Отойдя к правой стене и приложившись к ковчегу с мощами, Лазарь остался стоять там до конца службы. Его обдало молитвенной волной. Душу согревало чувство, что после долгих странствий он вернулся на родину. Зовущие ввысь лики икон, кадильный дым, золотое сияние свечей, благоухание ладана, мерцание лампад, переливы пения, – все здесь было, как всегда, красиво, неизменно и благодатно. Часто повторяемые слова – «и ныне, и присно, и во веки веков» – верно определяли суть происходившего, словно служба была неким сверхбытием, вечно длящимся вне времени и пространства.

Перед таинством причастия отец Илья поисповедал желающих, в том числе и Синильгу, которая готовилась причащаться. Лазарь не исповедовался, хотя сердце стремилось к Чаше, но он хотел ближе познакомиться с батюшкой… Потом было причастие, а после, перед выносом креста, священник вышел на проповедь:

– Я жду мученической смерти. Не будет мученичества – не спасешься. Они все в воду попадали, а я плаваю. Три недели назад умирал… Думал. Собрался. А сейчас – нема! Помолодел. Видите, что Бог делает? Каждый день у нас праздник в Церкви Святой. Воскресение всегда бывает. Больные исцеляются. Умерших Господь принимает на Свои руки. Царство Небесное вон где… – он показал глазами вверх. – Что нам делать на земле? А чем мы докажем, что были в храме? Да, мы были. А где были? На горах? Квартиры у нас блестят! Церковь у нас валится. Так будем стараться в церкви почистить воск. Это мы могли бы сделать. Помоги нам, Господи. Господь простит нам все это. Милостивно. Милостив Господь. На такое показывает, как надо терпеть. Он терпит. Вот Маша стоит, – священник указал на беременную женщину, стоявшую в углу храма. – Я беспокоюсь за нее. Хотя бы муж ее согрешил перед ей, а нужно терпеть, треба прощать. Желать простить это. Вот Божия Матерь – Она в смирении Своем прияла Господа и считала Себя недостойной. Вдруг Мамой делается! Где? Откуда это? В смирении Она это получила. Нам трудно это разумевать. Мы говорим: «Я – выше! Я – больше!», а у Господа мы все одинаковые. А я беспокоюсь, Маша, за тебя. Время – родить, а ты не родишь. Ну, ничего. Нужно питать причастием младенца. Не только кормить пищей, мясом. Нужно Христом причащать, чтобы ребенок был доволен. Если Бог благословения не даст – здоровый человек не будет. Проси у Господа благословения. А вот пришла к нам Иулия, я ее так кличу, потому что родное имя у нее сложное, родителями дадено. Я ее очень крепко люблю, как мою блудную дочку. Бог любил блудного сына больше всего! Она к нам привела сегодня Лазаря. Это все было ужо. Не ново. Все по кругу… Нет, не по кругу, а по кресту. Если предали, если отбросили, если никому не нужён – значит бессмертен. Да, что сказать, пойдем и разбудим Лазаря! Вот мы пришли. Христос бедный был, на ослу ехал. Вот Он богат был, как щас, Лазарю давал жизнь. У Господа нашего, у Иисуса Христа, такая богатства. А мы – бедные, а гордимся. Мы теперь никому не молимся. Будем бесам молиться!? Что они нам такое дадут на земле? Время… Теперь на кадиллаках ездим. Чего на других смотреть? Каждый из нас. У каждого приходит в жизни час, когда сто тысяч миллиардов долларов становится мало. Вот тогда первосвященники Его издевались над Ним просто. Ну, Он бедный претерпел… А что Он знал – не понимали. А Он всем жизню давал, исцелял, слепых прозревал, мертвых воскрешал. Все-таки Его не поняли. Ну, Он доказал Свое Воскресение. И они сейчас говорят: «Да нема Воскресения, не будет!» А Он Лазаря воскресил. Мертвеца! Одни пришли поглазеть, другие – Лазаря будить, третьи – Лазаря убить. Тут. Будем верить в Воскресение. Но хотя грехами мертвые, но душой будем верить в Воскресение и воскрёсним. С Ним! Будем надеяться. Воскресение. Нам будет Воскресение. Не озлобимся только. Когда любви нема, напрасно все! Хоть тело свое сожги, а любви нема. Тогда границы нема печали. Так что будем. Лазарь умер и мы умрем. Но будем надеяться. Точно. Господь воскресил Лазаря. Так с праздником Воскресения вас! Сегодня воскресный день. Аминь.