Ну все, хватит. Это пора заканчивать. Да, ты готова броситься в омут с головой, но пойми уже, что продолжаешь ему лгать! Неужели ты думаешь, что он сможет когда-нибудь простить тебя за этот обман? И если сейчас согласишься, ты только все ухудшишь.

И в этот момент я приняла решение. Да, наверное, я совершу самую большую ошибку за всю свою жизнь, но так больше продолжаться не может.

Да и вообще-то ты через неделю в Селендрию собиралась, не забыла? Причем не одна, тебя там друзья ждут, нет? Так что возьми себя в руки и начинай думать головой!

— Ваше величество, — я говорила искренне, и потому в голосе звучало неподдельное сожаление, — я не могу. У меня уже давно запланировано очень важное мероприятие, от которого я никак не могу отказаться.

Собственное объяснение показалось мне жалким и неубедительным, но Адриан не рассердился, а только спокойно спросил:

— Я тебя еще увижу?

— Конечно, — без колебаний ответила я. Только, подозреваю, эта встреча будет не из приятных.

Он улыбнулся и помедлил, прежде чем направиться к двери. Затем наклонился ко мне и на секунду коснулся моих губ своими. Я закрыла глаза, стараясь как можно лучше запомнить это мгновение, поскольку знала, что это больше никогда не повторится, а затем и вовсе зажмурилась, изо всех сил стараясь не заплакать.

— До свидания, Эржебета, — сказал Адриан, улыбнувшись на прощание, и я в последний раз взглянула ему в лицо, запоминая каждую деталь. Темно-серые глаза в окружении угольно-черных ресниц. Длинные черные волосы, перехваченные ремешком. Улыбка, которая так редко появляется и так сильно преображает его лицо. Белая полоска шрама на виске.

Закрыв за Адрианом дверь, я вернулась к кровати и в течение десяти минут закончила укладывать вещи, изо всех сил стараясь не обращать внимания на тупую ноющую боль где-то внутри. Затем села за стол и придвинула к себе бумагу, чернильницу и перо. Глубоко вздохнув, вскочила обратно на ноги и прошлась по комнате, запустив руку себе в волосы. Может, не стоит? Ведь все изменится. И — самое интересное — я понятия не имела, как именно, но однозначно моей относительно спокойной жизни настанет конец.

Я раздраженно выдохнула. Хватит юлить! Выбор уже сделан, и ты просто тянешь время.

Сев обратно за стол, я взяла перо и начала писать. Несколько раз обдумываю, зачеркивала, переписывала, чуть не откусила кончик пера, полностью истратила несколько листов, но в итоге письмо было готово. В последний раз пробежавшись по нему глазами, я принялась переписывать его начисто:

Закрыв конверт, я капнула на него расплавленным воском и оставила сохнуть, при этом сохраняя отчетливое чувство, что только что подписала самой себе смертный приговор. Фамильного кольца с печаткой у меня не было, и ставить оттиск было нечем. Уже запечатав письмо, я вдруг подумала о том, что подписываться именем «ван Райен» было не совсем правильно по той причине, что после изгнания я уже не принадлежала к этой семье. С другой стороны, ничего страшного, поскольку Адриан и так поймет, о ком идет речь, будь там хоть «ван Райен», хоть «Этари».

Я не знала, как он отреагирует. Действительно не знала. Может, сделает все для того, чтобы меня убить. И сделает это с особым удовольствием за то, что я так долго морочила ему голову. Он ведь гордый, и осознание того, что он позволил мне обхитрить себя, еще долго будет отравлять ему жизнь. Надеюсь, он сможет избавиться от старых предрассудков и отнесется ко мне более лояльно. В конце концов, недаром же о рассудительности и рационализме Адриана Вереантерского ходят легенды? Возможно даже, он поверит, что я желала возвращения Арлиона не больше, чем он, и, кто знает, вдруг снова окажусь ему чем-нибудь полезна — чем Локи не шутит? Но никогда он не посмотрит на меня так, как смотрел вчера и сегодня. Я навсегда останусь для него чужой. А как бы он отреагировал, если бы я призналась, что влюблена в него? Наверняка не поверил бы. Решил бы, что я снова лгу и пытаюсь спасти свою жизнь. Боги, поверит ли он вообще когда-нибудь в мою искренность, или я для него на всю жизнь останусь лгуньей, манипулирующей окружающими, чтобы выжить?

Но Адриан должен узнать правду. Пусть он снова возненавидит меня, но я больше не могу ему лгать. Правда, мне не хватило храбрости, чтобы признаться ему в лицо, но письмо должно стать достаточно убедительным.

На следующее утро я встала пораньше и, одевшись и причесавшись, отправилась в крыло, где жили высокие гости. Мне предстояло еще одно испытание — вручить Адриану письмо и попросить вскрыть его только через несколько дней. Просьба прозвучит странно, я понимаю, но мне было необходимо выиграть время. Если Адриан разозлится слишком сильно и захочет убить меня, мне нужно будет успеть уехать достаточно далеко, и недели на это должно хватить. О моей поездке в Селендрию он ничего не знает, так что мы с ребятами должны будем успеть пересечь границу Вереантера и Селендрии.

Когда я поднималась вверх по лестнице, меня окликнули:

— Доброе утро, леди Батори!

Обернувшись, я увидела Александра фон Некера. Улыбнувшись и сделав реверанс, я поздоровалась.

— Вы тоже сегодня уезжаете? — поинтересовался он, поравнявшись со мной.

— Да, сразу после того, как уедут все гости, — улыбнувшись, подтвердила я.

— Надеюсь, ваше путешествие будет приятным, — учтиво заметил он.

И тут мне в голову пришла идея. Вот как можно поступить, чтобы уже не встречаться с Адрианом. Надеюсь, брат Оттилии не откажется мне помочь.

— Лорд фон Некер, — с надеждой обратилась я к нему, — скажите, вы будете в столице, когда Адриан через несколько дней вернется из Диона?

— Буду, леди Батори, — вежливо подтвердил вампир, и в его глазах промелькнуло любопытство.

— У меня к вам будет огромная просьба. — Я достала конверт и протянула его Александру. — Вы не могли бы передать Адриану это письмо, когда он вернется из Валенсии? Это очень важно, и вы меня этим очень обяжете.

К моему огромному облегчению, он взял у меня конверт.

— Конечно, леди Батори. Не беспокойтесь. — И ни усмешки, ни понимающего взгляда, что, мол, у короля появилась очередная фаворитка!