– Да, Доминик, – Сара прошептала эти два слова и, затаив дыхание, посмотрела ему в глаза.

Губы Доминика были мягкими, бесконечно нежными, ласкающими, любящими, чувственными… Сара потянулась к молодому человеку, как тянется цветок к солнцу. Губы раскрылись, стали слегка припухшими и ответили на поцелуй. Она обняла мужчину за шею, притянула к себе. Доминик внезапно сморщился, выругался и отпустил ее, потирая плечо.

– О, Доминик, извини. Тебе очень больно? Я совсем забыла…

Девушка разволновалась, как могла она совершенно забыть о ранении?

– Просто резкая боль. Но она уже прошла. Тебе не о чем волноваться.

Молодой человек попытался шевелить плечом, потом вновь навис над молодой женщиной, явно намереваясь продолжать прерванное занятие. Но Сара решительно отстранилась, уперлась рукой ему в грудь.

– Я пришла для того, чтобы проверить, как заживает твоя рана. Но сначала одно, потом другое, все время что-то мешало. Я совсем забыла, зачем пришла, а теперь вспомнила.

Доминик не унимался, какое-то время он даже не бросал попыток поцеловать ее, но не выдержал, откинулся на гору подушек и посмотрел на Сару, как одержимый, в глазах горела страсть. Сара снова чуть не забыла, зачем находится в спальне.

– Сара, моя милая, я смогу показать тебе рану только в том случае, если выберусь из одеяния. Оно не состоит из куртки и брюк, это только рубашка.

Сара недоуменно вскинула бровь.

– Ну так и выбирайся из нее!

Он наиграно вытаращил глаза, изображая ужас.

– Но под ней абсолютно ничего нет.

– Не поздновато ли для скромности, а? – сказала она, как говорил он ей однажды. Доминик усмехнулся, показывая, что тоже все помнит.

– Должно быть, ты права. Раз надо – значит, надо. Но, Сара, тебе тогда придется закрыть дверь. Мне не хочется, чтобы глазеть собрался весь дом.

Сара посмотрела на дверь, она была приоткрыта. Кто угодно может заметить, как она валяется на постели у Доминика… Девушка вспыхнула, вскочила и бросилась к двери.

Когда она вернулась к постели, молодой человек лежал обнаженный, на левом плече белела аккуратная повязка. Контраст между бронзовым телом, покрытым на груди вьющимися волосами, и снежно-белой постелью оказался разительным. Сара с трудом сдерживала волнение и дрожь. Ей едва удалось отвести глаза.

– Моя хорошая, не стоит так беспокоиться и волноваться. Какой пустяк – рана в мягких тканях.

Он говорил сейчас с таким сильным ирландским акцентом, который, как уже заметила Сара, появлялся у него в минуты нежности. Она улыбнулась.

– Тем не менее, ты так ослаб, что еле передвигал ноги.

– Это было вчера. Сегодня я сыт, выспался в удобной постели, чувствую себя поэтому, как новый.

– Какая жалость! А мне только начал нравиться старый.

– Нравиться? Нравиться! – он грозно зарычал, поймал ее за руку, потянул на себя, уложил на спину, а сам, все еще прикрываясь одеялом, лег сверху. – Женщина, ты должна признаться, что безумно влюблена в меня. Слышишь?

– Я безумно влюблена в тебя, – повторила она, словно он загипнотизировал ее, и счастливо рассмеялась.

Доминик ухмыльнулся, оскалил зубы по-волчьи, наклонился и поцеловал в губы. Потом поднял голову и заметил, что Сара смотрит на него страстно и взволнованно. Кровь стучала у нее в висках, Сара дышала прерывисто и часто.

– А теперь скажи это снова, – приказал он.

– Я безумно влюблена в тебя, – послушно повторила она, не шутливо, а задыхаясь от восторга.

– Теперь звучит гораздо лучше, – с удовлетворением объявил он и вновь наклонился к ее губам.

Сара обняла его за шею, стараясь не забывать о раненом плече, и закрыла глаза. Она позволит себе побыть в его объятиях несколько минут, а потом осмотрит рану…

Но как только ее пальцы коснулись шелковистых волос на затылке Доминика, Сара стала оттягивать минуту расставания. Ее восхищал контраст между теплой, упругой кожей и прохладными завитками волос. Его требовательные поцелуи, движения смелого, чувственного языка дарили неизъяснимое наслаждение. Она встретила его язык своим язычком, погладила легкими прикосновениями, и Доминик уступил, отдал ей инициативу, позволил искать новые пути к обоюдному удовольствию. Сара погладила спину молодому человеку, под пальцами явственно проступали рубцы от плетки. Конечно, пройдет время, рубцы затянутся, от них не останется и следа. Доминик навсегда забудет о рабстве… Сара обрадовалась этой мысли. Да, придет время и он забудет о каторге.

Тем временем пальцы Доминика принялись расстегивать пуговицы на платье Сары. Застежка была на спине, пальцы вздрагивали, ошибались. Доминик еле слышно сыпал проклятиями. Сара просунула руку под спину и остановила молодого человека. Его запястья были крепкими, сильными, шершавыми от волос.

– Может быть, это лучше сделаю я, – предложила Сара, он посмотрел на нее, потом отпустил и скатился на бок.

Сара встала и, не сводя глаз с Доминика, начала расстегивать крошечные застежки на спинке платья. Молодой человек смотрел на нее пристальным, тягучим взглядом. Его глаза в эти минуты были такими голубыми, что даже сапфирам было бы стыдно сравниться с ними цветом. Освободив последнюю застежку, Сара медленно сняла платье с рук и опустила вниз по бедрам. Выпрямившись, оказалась в белой льняной сорочке, не украшенной ничем нижней юбке. Но он смотрел на нее восхищенно и восторженно, словно бы она стояла перед ним в самом тонком изысканном белье. Сара посмотрела ему в глаза, он глядел на нее с любовью, в глазах светилось откровенное желание. Захотелось сделать для него что-то такое, что усилило бы его наслаждение…

Выпростав ноги из туфель, она нарочно поставила ногу на край кровати, сняла простую голубую подвязку, потом крепкий хлопчатобумажный чулок. Делала все с соблазняющей медлительностью. Глаза Доминика следили за каждым движением ее рук. Сара специально поддразнивала его, он словно бы ласкал глазами обнаженную стройную ногу, но внезапно нога исчезла под длинной юбкой.

Сара улыбнулась, заметив, как темнеет его лицо, какими бездонными становятся глаза. Он хочет ее, она довольно часто видела эти признаки, так легко было распознать их. Но она намеревалась помучить его, чтобы желание стало еще сильнее… Пальцы принялись развязывать тесемки на юбке. Она развязывала их одну за другой, тщательно разглаживала измятые ленты, все время пристально глядя на Доминика. На верхней губе молодого человека выступили крошечные капельки пота.

– Иисус Милосердный! Сара, быстрей! – хрипло прошептал он.

Она соблазнительно улыбнулась и бросила юбку на пол. Сара стояла перед ним в короткой сорочке, длинные стройные ноги были белыми и светились, грудь под белой тонкой сорочкой была напряжена, соски бесстыдно просвечивали сквозь материю. Сара перестала ощущать себя приличной, сдержанной старой девой. Она превратилась в красавицу Сару, любимую Сару, обольстительницу Сару, которая вскоре станет молодой женой Доминика Галагера…