— Мама! — охнула Индия. — Неужели ты так просто с ними расстаешься?

— Они всегда предназначались тебе, — рассмеялась Жасмин. — Кроме того, куда их надевать здесь, в Гленкирке? Мы живем просто и уединенно, никуда не ездим. Что им зря валяться в футлярах? Пусть красуются на тебе. Может, граф повезет тебя ко двору, и твои украшения ослепят всех завистников.

— Будет забавно приехать ко двору в качестве графини Окстон, — заметила Индия. — Надеюсь, однако, граф предпочитает провинцию. Я не доверю воспитание своих детей нянькам.

Жасмин от всей души согласилась с дочерью.

На следующий день со всех окрестных деревень собрались швеи и портнихи, чтобы приготовить приданое для Индии. Она терпеливо выносила примерки, часами выстаивая перед зеркалом, выбирала самые дорогие и красивые ткани из кладовых замка: бархат, парчу и шелка всех цветов и оттенков. Фижмы вышли из моды, а взамен благородной даме полагалось иметь не менее дюжины нижних юбок из отороченного кружевом батиста и мягкой белой фланели. Те же, что выглядывали в разрез верхней юбки, шились из шелка и парчи. К нарядам также требовались сорочки, простые или тоже отделанные кружевом, с глубоким треугольным вырезом, который завязывался атласными лентами. Индия также настояла на дюжине пар шелковых панталон и такого же количества коротких рубашек. Две дюжины ночных сорочек из тончайшего батиста были искусно расшиты и также отделаны кружевами.

— Боюсь, мне не из чего будет делать приданое, — жаловалась Фортейн, завистливо рассматривая расшитые золотом и жемчугом корсажи и юбки, подбитые мехом плащи и накидки, кожаные сапожки и туфельки с серебряными пряжками. Даже пуговицы были из слоновой кости, рога и драгоценных камней. Гленкирки ничего не жалели для дочери — ни гребней, усаженных алмазами, ни батистовых платочков, ни изысканных тканей, ни мехов. Не были забыты ни изящные веера, ни раскрашенные маски.

Герцогиня собрала украшения, подаренные ей вторым мужем, Роуэном Линдли. Фамильные драгоценности она отложила для будущей жены сына, а остальные поделила между дочерьми. Темноволосой Индии шли рубины и сапфиры, рыженькая Фортейн предпочла алмазам изумруды.

На повозки складывались бесчисленные резные сундуки с вышитым постельным бельем, перинами, подушками и покрывалами, с драпировками из той же материи. В других хранилось серебро: подсвечники, канделябры, солонки, кубки, чаши с золотыми инкрустациями, флорентийские вилки, ножи и ложки с костяными ручками. Служанки тщательно заворачивали каждую фарфоровую супницу, тарелку и чашку. Дни летели так быстро, что Индия даже немного отвлеклась от своего горя.

— Она так и не простит меня, дорогая Жасмин, верно? — грустно спросил как-то герцог.

Жасмин покачала головой.

— Нет, Джемми, и не тебе винить ее за это. Думаешь, выйдя замуж, она забудет о своей потере? — Герцогиня нежно погладила супруга по обветренной щеке. — Я люблю тебя, Джемми, но согласна с дочерью в одном: ты иногда бываешь чудовищно жесток. Даже я не знаю, где наш внук. Тебе следовало бы поделиться со мной, чтобы и я могла убедиться в его благополучии и здравии. В таких вещах мужской глаз далеко не так зорок, как женский. Мне необходимо убедиться, что дом этой женщины действительно чист и действительно ли та, которой ты доверил малыша, добра и мягкосердечна или попросту злобная ведьма. Индия утверждает, что мальчик рожден в законном браке, и я ей верю. Наш внук не может воспитываться безымянным и в безвестности.

Джеймс вздохнул. Он тайком от жены несколько раз ездил навестить ребенка, жившего в самой отдаленной части поместья. Жена арендатора, видя такой интерес к ее воспитаннику, считала, что он незаконный сын герцога. Джеймс Лесли не пытался ее разубедить. Роуэн рос здоровым и крепким, синие глаза с любопытством глядели на окружающий мир, темные волосики завивались крупными кольцами.

— Как только Индия благополучно доберется до Англии, — пообещал Гленкирк, — я открою тебе, где парнишка. Слишком хорошо я знаю тебя, дорогая Жасмин: ты не успокоишься, пока не добьешься своего.

Он поймал ее руку, ласкавшую его щеку, и поцеловал.

Герцогиня улыбнулась.

— Теперь я спокойна, — прошептала она и, оставшись наедине с дочерью, все ей пересказала.

— Не тревожься, девочка, Джемми уже терзается угрызениями совести, зная, что я на твоей стороне и не одобряю его поступка. Но он не уймется, пока ты не выйдешь замуж и не уедешь. Сделай усилие, Индия, и держись — ради нас всех, особенно ради Роуэна.

— Постараюсь. Больше всего на свете я хочу вернуть сына.

Для Индии сшили два подвенечных платья. То, что попроще, она надела на свадьбу по доверенности. Корсаж розового шелка с квадратным вырезом дополнен большим кружевным воротником, разрез юбки отделан золотой тесьмой, нижняя юбка — из серебряного с золотом газа. К широким рукавам-буфам прикреплены банты из золотой парчи. Из украшений — единственная нить огромных жемчужин и такие же серьги. Волосы невесты уложены простым узлом, на ногах — розовые шелковые туфельки.

Ее сводный брат надел килт в сине-зеленую клетку, белую рубашку с кружевными манжетами и бархатный камзол без рукавов, с серебряными пуговицами. Высокий брюнет, унаследовавший от матери бирюзовые глаза, гордо подвел Индию к алтарю, где уже ожидал англиканский священник. Мальчик отчетливо и громко произносил супружеские обеты за графа Окстона. Голос Индии звучал куда тише. Ее так мучительно терзали воспоминания о том дне, когда она стала супругой Кейнана, что она едва не плакала и с трудом выговаривала слова. Потом она молча, с каменным лицом принимала поздравления родственников, удивляясь про себя, как они могут желать счастья той, кого едва не силой притащили в церковь. Она так и не произнесла ни единого слова, даже когда венчали ее слуг, Мегги и Дайармида. Пусть хоть эти будут счастливы! По крайней мере они влюблены.

Когда все формальности были завершены, присутствующие отправились в парадный зал, где уже накрыли столы. Герцог провозгласил тост за свою падчерицу.

— Желаю тебе вечного счастья и крепких сыновей, дорогая! — воскликнул он.

Индия окинула отчима злобным взглядом и, в свою очередь, подняла кубок:

— За моего сына, Роуэна Линдли, где бы он ни был!

Глаза Джеймса потемнели от гнева, но он тут же взял себя в руки и рассмеялся.

— Теперь это меня не касается, — откровенно признался он. — Доедай обед, Индия, и с Богом.

Жасмин предостерегающе стиснула пальцы дочери под столом, безмолвно умоляя Индию не ссориться с Джеймсом. Молодая женщина поняла намек и покорно принялась есть. К столу подавали яйца в сливках и марсале, печеные яблоки с корицей, только что сбитое масло, мягкий хлеб, толсто нарезанную ветчину и тонкие ломтики лосося, тушенные в вине и укропе. Для сладкоежек принесли медовые соты. Еду запивали элем, вином и сидром. Индия украдкой оглядывала братьев и сестер. Генри и Чарли в Англии и скоро встретятся с ней. Зато одиннадцатилетнего Патрика, десятилетнего Адама и семилетнего Дункана она вряд ли когда-нибудь увидит снова. Патрик со временем станет вторым герцогом Гленкирком, остальные женятся на богатых наследницах. А малышка Отем? Что будет с ней? Жаль, что она так и не узнала детей поближе. Хорошо еще, что дружбу с Фортейн ничто на свете не разорвет.